И чуть было не вскрикнул от неожиданности. На Ирине были прозрачные трусики.
Я просто ошалел от восторга.
Ирина подошла ко мне. Глаза ее возбужденно блестели.
— Я купила их специально для тебя.
— Сними совсем, — попросил я.
— Как, прямо здесь?! — округлила она глаза.
— Нет, в туалете.
С того дня все так и пошло…
Но до самого главного у нас дело не доходило. Ирина боялась забеременеть. Впрочем, мы и без этого отлично обходились, используя малейшую возможность, чтобы поласкать друг друга. В кинотеатре на последнем ряду; в парке на укромной скамеечке; в темном подъезде… А уж если у нее или у меня никого не было дома, мы, сломя голову, неслись в пустую квартиру и, лежа голенькими в позиции «69», ласкали друг друга. Короче говоря, сексуальная энергия била из нас ключом.
— Я себе тоже хочу ребеночка завести, — шепнула мне Ксения.
— Что? — Я очнулся и поглядел на экран.
Баваринские герои по ходу сюжета занимались любовью.
— Дети нам нужны для оправдания, — продолжала шептать Ксения.
— Как это? — Я все еще не мог понять, о чем она говорит.
— А так, — туманно ответила Ксения и отвернулась к экрану.
После нескольких постельных сцен фильм закончился печально. Любящие друг друга герои погибли. Ксения даже немного всплакнула. Но я ее утешил, сказав, что в другом варианте фильма все закончилось венчанием. И она сразу успокоилась.
Мы вышли из кинотеатра и свернули в боковой переулок, чтобы не идти вместе с остальными зрителями. Чернели провалы подворотен. В окнах светились экраны телевизоров. Было очень тепло, словно это не весенний вечер, а летний.
— Почему ты меня тогда поцеловал? — спросила Ксения.
— Когда?
— На кладбище.
— Красивое лицо всякий поцелует.
Она капризно надула губы.
— Я не люблю, когда меня называют красивой.
— Тогда давай еще раз поцелуемся, — предложил я.
— Ишь, хитренький. Пользуешься тем, что я твоя должница.
— Пока что ты мне ничего не должна.
— Ну, буду должна. Какая разница? — Она озабоченно наморщила лоб. — Как же мне тебя отблагодарить?
— Женщина может отблагодарить мужчину только одним способом, — сказал я и замер в ожидании ответа.
Но Ксения вместо ответа показала пальцем на небо.
— Видишь, вокруг Луны красный ободок? Это не к добру. Плохой будет год.
Я тоже поглядел на Луну. Но никакого ободка не увидел.
— Этот год не к добру, — продекламировал я. — Либо ты умрешь, либо я умру!
— О, ты оказывается, поэт.
— Да, — согласился я, — и поэт тоже.
Мы еще раз свернули. Потом еще… И не спеша побрели по узкому, плохо освещенному переулку. Тому самому, по которому когда-то я и Ирина возвращались из театра. Исчезли даже редкие прохожие.
