Чем не демократия?
Но выборы дались непросто. Собор распался на отдельные партии, начались споры, выборщики растерялись. Много было споров, какой из родов боярских ближе всех к прежним царям. В конце концов, какой-то дворянин из Галича подал Пожарскому письмо, в котором утверждалось, что ближайшие родственники прежнего царского рода Рюриковичей — бояре Романовы.
Поднялся шум. Кто-то кричал, что дворянин подкуплен Романовыми, другие яростно спорили.
Летописцы утверждают, что дело решил донской казачий атаман из выборщиков. Он подошел к столу и положил на него свиток. «Какое это писание ты подал?» — спросил его князь Пожарский. «О природном царе Михаиле Федоровиче», — ответил атаман[6].
И, как ни странно, споры прекратились. Возможно, спорящие просто устали, а может быть, атаман искусно выбрал самую подходящую минуту. Но, так или иначе, 21 февраля 1613 года состоялись окончательные выборы, и как теперь говорят, «подавляющим большинством голосов» избран был Михаил Федорович Романов, юный боярин, недавно вызволенный ополчением из голодного польского плена.
Несколько священников и бояр отправились на Красную площадь, где уже много дней собирались толпы народа. Однако посланные собранием ничего не успели сказать. Народ единодушно закричал: «Михаила Федоровича!»
Ведь выборы длились долго, и еще до их окончания москвичи уже знали, что мнение собрания склоняется к их земляку, претерпевшему плен и все тяготы осады. Как было не поддержать его?
Однако чтобы возвести вновь избранного царя на престол, надобно было сначала его отыскать… Дело в том, что Михаил Федорович после освобождения из польского плена уехал в свою Костромскую вотчину, о чем в Москве не знали. Посольство, состоявшее из двух архиепископов, бояр и выборных, отправилось сначала в Ярославль, где посланным и указали, куда надобно ехать.
К Ипатьевскому монастырю, где находились инокиня Марфа с сыном, шли крестным ходом.
Из ворот вышла монахиня Марфа. С тревогой выслушала посланцев и отвечала, что сын ее не в совершенных еще летах, и она боится за него: сколько измен было уже против государей, вокруг престола столько врагов — страшно садиться на престол.
Что до самого избранника, то с ним попросту началась истерика: юный Михаил расплакался и закричал, что царем быть не хочет. (И его можно понять!)
Но послы не отступались. Не зря же ехали, да и в Москве их бы ласково не встретили, привези они весть об отказе Михаила. Не заново же всем собираться и новые выборы затевать! (Думаю, в этом читатель посочувствует собору князя Пожарского!)
