Служанка попыталась затянуть на Оливии корсет, позаимствованный у княгини Кати, но тщетно. Юная служанка – ее звали Ирина – нахмурилась. Ей не часто доводилось выполнять работу горничной, и она старалась сделать ее как можно лучше.
– Мисс, я не подумала, что придется использовать столько булавок на груди. Надо будет принести еще для платья.
– Нет-нет, полагаю, обойдемся теми, что есть, – сказала Оливия. Она не хотела заставлять вооруженных солдат ждать.
Но служанка уже выбегала из комнаты.
– Мисс, я быстро! Иначе платье будет плохо сидеть!
Оливия подошла к окну и протерла ладонью запотевшее стекло. Внизу, у входа, ждали закрытые сани. Бедняга грум, занимавшийся лошадью, провалился в снег по колено.
– Император не может знать о Малышке.
Оливия вздрогнула от неожиданности и тут же завернулась в занавеску, чтобы не показывать Клейтону свою едва прикрытую грудь. А он, невозмутимый, стоял у двери, соединявшей их комнаты.
– Я думала, дверь закрыта…
– Она и была закрыта.
– Ты бы мог воспользоваться главной дверью. – Оливия вышла из-за занавески. Собственно говоря, он уже достаточно много видел несколько минут назад, когда она была в шелковом халате, так что прятаться не было смысла. Да и невозможно не чувствовать себя глупо, прячась за занавеской.
– Я бы предпочел, чтобы слуги не слышали наших разговоров. Чем меньше они знают, тем лучше.
Об этом Оливия не подумала.
– Но ты бы мог хотя бы постучать.
Его взгляд скользнул по ее лицу, потом опустился на грудь, хорошо видную над корсетом.
Кожа ее загорелась – словно он ласкал ее. Оливия прикрыла грудь руками, но прикосновение собственных рук к разгоряченной коже почему-то показалось неприятным.
Клейтон откашлялся и сообщил:
– И я принес чистые бинты для твоих запястий.
Оливия молча пожала плечами. И так же молча протянула ему руки, чтобы он приступил к перевязке. Его внимание было каким-то… обезличенным. На нем даже – увы! – были перчатки. Хотя это не помешало ее сердцу замирать при каждом случайном прикосновении.
– Откуда царь так быстро узнал, что мы здесь? – спросила она.
– Для этого я устроил сцену на рынке. Мне надо было, чтобы полицейский министр и царь узнали о том, что я здесь.
Она могла бы поклясться, что щеки Клейтона слегка порозовели. Но его губы оставались плотно сжатыми.
Ах вот как?! Теперь-то она поняла смысл его действий.
