– Скажи, чтобы ей принесли лед.
– Мне ничего не нужно! – заявила Оливия.
– Лед! Немедленно! – прорычал Клейтон.
Но Катя даже бровью не повела.
– Вообще-то холодный компресс – именно то, что нужно, – сказала она и вышла из комнаты.
Клейтон шагнул к своей спутнице.
– Покажи руку.
– Со мной все в порядке.
– Позволь мне судить об этом.
Клейтон взял ее за руку, старательно не замечая запаха меда, исходившего от чистой кожи Оливии. Он прощупал кости вдоль всей руки и, наконец, отпустил ее.
– Хочешь верь, Клейтон, хочешь нет, но я контролирую состояние своего тела.
Он бы тоже хотел его «контролировать». Каждый дюйм ее тела. Держа ее сегодня в объятиях, он то воспарял в небеса, то проваливался в преисподнюю. Он давно был зол на нее из-за ее предательства, но сегодня, когда она прижалась к нему, все это уже не имело значения. Он мог думать только о женщине в его объятиях. Именно там было ее место.
Вот только поверить в ее невиновность он не мог. Независимо от похоти, которую, безусловно, испытывал.
– Я бы не стала скрывать сломанную руку. Даже от тебя. – Оливия нервно одернула рукав.
Клейтон заставил себя отойти и вернулся к окну. Глядя на крупные пушистые снежинки, кружившие за окном, он пытался привести мысли в порядок. Получалось плохо. Рядом с Оливией порядка в его мыслях быть не могло.
– Зачем ты это сделала?
– Что?
– Зачем приняла на себя удар, предназначавшийся мне? – И какого дьявола защищала его перед Катей? Она же не знала, что он все слышал, – в этом он не сомневался.
Оливия пожала плечами:
– У меня не было времени подумать.
– Мне не нужно, чтобы ты меня защищала. – Неужели она считала его слабым? – Это не изменит моего мнения о тебе.
– А каково твое мнение обо мне? Ты считаешь меня предательницей? Думаешь, что я хочу заманить тебя в ловушку?
– Это было бы не впервые.
Оливия нахмурилась и подбоченилась. «Интересно, понимает ли она, что ее груди едва не выпрыгивают из выреза халата?» – подумал Клейтон.
– Хватит! Нечего постоянно попрекать меня тем, что произошло десять лет назад. Я предала тебя? Да. Но мне тогда было пятнадцать лет. И я пошла к отцу, потому что ни на секунду не поверила, что твои обвинения могли быть справедливыми. Откуда мне было знать, что он ложно обвинит тебя и что тебя арестуют? Я была дурой, не спорю. Но я никогда не желала, чтобы случилось то, что случилось.
– Но ты и не сделала ничего, чтобы исправить содеянное твоим отцом.
– Исправить? Как? Я же была ребенком… Кстати, ты знаешь, как принял мой отец новость, что я встречаюсь с одним из его клерков, то есть с тобой? Когда же я сказала, что пойду с ним на суд, он избил меня тростью.
