Толпа вокруг загудела, заверещали свистни комсомольского патруля, милиционеров. Я услышал, как трезвый и властный голос приказал мне:
— Скрывайтесь!
Свистки оборвались. Наступившая тишина вызвала во мне мгновенную усталость и тошноту. Руки мои были скручены дружинниками, заломлены назад, — итог рыцарского порыва.
Милиционер расстегнул китель, вытер шею платком, — прибежал, видимо, издалека.
— Ну, молодежь пошла!..
— Отпустите мои руки, — попросил я двух рослых дружинников. — Отпустите, ребята. Больно же...
Милиционер дал знак, и я вздохнул, освобожденной. Встретился глазами с девушкой, из-за которой вступил в бой с превосходящим по численности и мощи противником. Казалось, она смотрела на эту «трагедию» как на забаву. «Дурак ты, дурак, — сказал я себе с веселым осуждением, — из-за чего полез в драку?! Теперь выкручивайся, доказывай, что ты не верблюд...»
Как во всякой толпе, нашлись злорадные советчики и судьи.
— Влепить ему пятнадцать суток!
— Когда только избавимся от хулиганов!
— Вот, попался. Теперь не отвертится!
— Он вот к этой гражданке приставал!
Милиционер повернулся к девушке, что она скажет по этому поводу. Растолкав людей, девушка подступила ко мне вплотную.
— Ко мне приставал? — она рассмеялась. — Я его, миленького, ищу весь день. Закатился с утра — и нет его! Это мой муж. — Толкнула меня в грудь и заговорила еще более крикливо: — И долго я буду бегать за тобой, караулить! — Пожаловалась милиционеру, да так искренне, с горячностью: — Чуть отпусти, он тут же к приятелям, к собутыльникам!
«Актриса», — пронеслось у меня.
— Я тебе покажу приятелей!.. Я тебе покажу собутыльников!..
Она замахнулась на меня. Я перехватил ее руку.
— Вы что?.. С ума сошли?!
В толпе одобрительно засмеялись.
- Так его! Приласкай разочек
— Вихры надери!
— Не беспокойтесь, надеру и вихры! — Девушка стала выталкивать меня из толпы.
Никогда еще знакомство не начиналось с пощечин и тумаков по лопаткам.
Мы отодвинулись в сумрак аллеи. Только здесь девушка перестала долбить мою спину, — роль сыграна до конца.
Некоторое время мы молчали. На веранде, завывая, гремела музыка — так и не удалось потанцевать.
Я спросил девушку:
— Как это вы отважились на такой героический шаг?
Она приняла мой иронический тон: по-другому в такую минуту не заговоришь.
— Исключительно из чувства гуманности: вам наверняка влепили бы те пятнадцать суток.
Она подняла лицо. У нее был нежный, чуть вздрагивающий подбородок и очень нежная высокая шея. А в глаза просто боязно смотреть, как с кручи в пропасть.
