— Колесов совершил на тебя нападение?! — допытывался он.
— Я оступился и упал с лестницы, — глухо ответил я.
— Расскажи эти сказки своей бабушке. Мне нужны показания на Колесова, — гундел Гуффи.
— Я не знаю, кто такой Колесов, я споткнулся и упал.
Гуффи был разочарован разговором со мной.
— Ну-ну, посмотрим, — и он громко хлопнул дверьми изолятора.
Вечером меня навестил Валерка с фингалищем на полщеки. Он принес яблоко.
— Колесо собирается тебя зачморить, — предупредил он. — Они придут к тебе ночью. Продержись! Я не смогу помочь, мне Гуффи выписал два наряда вне очереди за нарушение режима.
— Продержусь, не переживай, — заверил я друга.
Ночь наступила быстро. Темнота была моим врагом, я ее всю жизнь боялся. Я сидел на краю койки. Мне грезилась опасность во всех щелях. Вот взломается дверь, и весь обезьянник во главе с Колесом ввалится в маленькую комнату изолятора, и тогда мне спасения не будет. Решил не спать, бодрствовать всю ночь, чтобы оставаться настороже.
Ночь двигалась медленно. От мерного тиканья часов на стене можно было сойти с ума. Я продолжал сидеть на уголке койки в темноте, прислушиваясь к каждому звуку в коридоре. Усталость сморила меня, я прилег и сразу понял, что усну, чего ни в коем случае нельзя было допустить. Я должен быть готов к нападению. Я сделал несколько отжиманий от пола, снова прилег на кровать, сердце учащенно билось. “Просто так я им не дамся!” — упорно, как молитву, твердил я себе, крепко сжав в кулаке палку, словно боевое оружие.
Ближе к середине ночи я услышал крадущиеся шаги. В дверь вставили ключ, поворот, и в комнату изолятора бесшумно вошли четверо, трое из них прямиком направились к моей кровати. Не мешкая, я ударил палкой одного со всей силы по хребтине, другой удар пришелся кому-то по шее. Последовал крик боли.
— Ах ты, сволочь! — и набор матерных слов.
На меня набросились, скинули с кровати на пол. Мои руки и ноги развели в стороны, я понял, что задумал Колесо. Как сумасшедший я зубами вцепился в чью-то руку мертвой хваткой, потом кого-то пнул ногой в живот, сумел подняться, схватить палку и принялся ею размахивать по нападавшим на меня шестеркам.
И тогда из темноты раздался голос Колеса:
— Оставьте его!
— Колесо, дай мне его порвать! — кричала “шестерка”.
— Счас сам тебя порву, — разозлился Колесо. — Сказано, Квака, оставить хромоножку в покое, значит, не трогай его!
“Шестерки” отступили на задний план. Колесо подошел ближе, присел на табуретку.
