Все эти тонкости россиянского предпринимательства Стрепетов растолковал фаворитке месяц назад, когда Джонатан Смайлз прибыл в Москву с ознакомительным визитом. Тогда же поставил перед ней непростую задачу: очаровать стареющего павиана таким образом, чтобы тот и помышлять не мог оторваться. Аня задала невинный вопрос: «И как далеко, Олег, я могу зайти?» «Чем дальше, тем лучше», — отрубил пылкий любовник.
Аня с заданием, кажется, справилась: между нею и англичанином установились дружеские, замешенные пока на необременительном флирте отношения. Джонатан ей понравился сам по себе: аристократичный, деликатный, опрятный, щедрый — на нем сияла печать избранничества, как на всяком человеке с тонкими чувствами, освобожденном от необходимости думать о хлебе насущном. Он был по-детски непосредствен, а когда переходил на русский язык и начинал забавно коверкать фразы, Аня то и дело прыскала в кулачок. Впрочем, она не заблуждалась: благородный англичанин явился в Москву не на прогулку, а за легкой поживой, как и все прочие до него.
Уселась напротив, налила в бокал кока-колы, а гостю в рюмку капнула коньяку, провозгласила тост:
— С возвращением в Москву, дорогой Джо!
Смайлз машинально поправил галстук, ответил без улыбки и по-русски:
— Будем здоровеньки, мисс Аннет.
Выдержав приличествующую паузу, Аня продолжала на чистейшем английском (в этом отношении Джонатан Смайлз делал ей комплименты):
— Если вы готовы, дорогой Джо, можно ехать прямо сейчас.
— Разве мистера Стрепетова не будет с нами? — Смайлз тоже перешел на английский.
— Увы, придется ехать вдвоем: вы и я. Мистер Стрепетов прилетит из Ашхабада только к вечеру. Но если вы хотите…
Англичанин протестующе поднял руку.
— О нет, зачем терять целый день?! Надеюсь, нас ждет замечательная прогулка.
— Я тоже надеюсь. — Аня скромно потупила очи.
Денек для загородного путешествия выдался отменный — солнечный, но не жаркий, с паутинными бликами, с птичьим гомоном, с серебряной листвой. Им предстояло добраться до восьмидесятого километра в Волоколамском направлении, до рыбхоза «Аскольдова могила». Странное переименование произошло семь лет назад, аккурат после танкового расстрела в Москве, когда демократия окончательно восторжествовала, разбрасывая по стенам человеческие мозги и вопя во всю луженую глотку: шайбу! шайбу! шайбу! Никто в поселке не ведал, что означало новое название (прежде рыбхоз носил звучное имя «Коммунарка»), но воцерковленные старухи с присущей им прямолинейностью уверенно предрекали скорое пришествие Антихриста, который якобы должен появиться именно из искусственного водохранилища, простиравшегося до самого горизонта. Узнать его можно будет по красному пятну на башке, как у его предшественника Горбача, а также по татуировке на левом плече в виде Аскольдовой могилы. Пророчество было туманное, жутковатое, но старухам верили, потому что так или иначе жизнь в рыбхозе стремительно катилась под закат. В давние годы, при проклятом режиме, здешний народец благоденствовал, сытно кормился с угря и карпа, которых поставляли аж до самого Кремля; в окрестных лесах водились кабаны и лоси; чтобы запастись грибом и ягодой, стоило лишь отступить от дома до ближайшей поляны; в домашних хозяйствах день и ночь голосила всевозможная живность; над лугами вились, гудели пчелиные стаи, но все это было, конечно, в прошлом. Рыба в прудах и водохранилище давно передохла (перестали спускать их на зиму и чистить и запускать по весне мальков), вода зацвела какой-то изумрудно-зеленой гадостью, страшно было сунуть руку; завод по переработке рыбы, коптильню и ледник давно закрыли, да и лес запаршивел, оскудел, зато стойко дымился от ранней весны до глубокой осени. Бабы перестали рожать, а крепкие мужики с такой яростью взялись травить себя дешевой водкой, что редко кто доживал до сорока — пятидесяти годов, и кладбище за десять лет обозначилось худыми крестами почти до соседней деревни Колдобино, где на тот момент в живых вообще никого не осталось, кроме десятка тех же самых воцерковленных старух. Как же при таких обстоятельствах не поверить в Антихриста, если скорее всего он давно уже здесь, хотя, судя по некоторым приметам, еще не открылся в полную силу.
