Я помню, как отец специальным сапожным ножом вырезал узоры и цветы из тоненькой фанеры, а затем каким-то чудом всё это было врезано и вклеено в основную фанеровку и отполировано до зеркального блеска.
Кто-то подарил отцу старинный стол с ободранной столешницей. Стол оказался затейливым: у него были витые толстые ноги, заканчивающиеся непонятно чьими лапами. Между лап, расползающихся в разные стороны, располагалась подставка для ног, а в ее середине торчала высокая, резная шишка как ананас, которую я вытаскивала, когда хотела ею поиграть. Столешница была вытянутой, восьмиугольной формы. Отец восстановил и отполировал ее, а нижнюю часть стола очистил, зашкурил и заморил под цвет красного дерева. Стол получился великолепный.
Когда пошла мода на собирание транзисторных приемников, отец преуспел и в этом деле. Все свободное время он проводил за паяльником. Приемников была тьма, и все работали.
Он любил вышивать. До сих пор на даче «живут» вышитые болгарским крестом подушки, очень качественные и красивые. Но этой работы он стеснялся и, когда занимался ею, запирался, чтобы кто-то из посторонних его не увидел.
И все же любимым занятием было рисование. Он писал маслом копии с известных картин, пользуясь альбомами с художественными иллюстрациями. Правда, картины выходили больше любительские, чем профессиональные, но кто не понимал, тот восхищался. Мы отца не обижали. Говорили, что все замечательно.
Однажды одна из племянниц отца выпросила у него в подарок большую картину с дубами и речушкой, очень похожими на Холщевские пейзажи. Каково же было удивление отца, когда, приехав в гости к этой племяшке, он обнаружил свое творение на балконе рядом со всякой рухлядью, случайно выйдя покурить. Главное, что картина была совсем не плохая. Вот только места на стене среди ковров для нее не нашлось. Отец тогда страшно обиделся, отобрал свою картину и полгода восстанавливал.
Отец еще был заядлым рыбаком. Когда он с мамой уехал работать за границу, даже там в свободное время пропадал на озерах. Мы с Ларисой часто вместо «тряпок» получали в посылках вяленую рыбу и были очень довольны.
Одно время отец по какому-то тайному рецепту гнал самогонку. Она выходила у него чистейшая и восьмидесятиградусная. И это не оттого, что не было денег на спиртное, а просто из удовольствия пить саморучный напиток. Денег, кстати, уходило на это дело гораздо больше. Кроме того, аппарат для самогонки был изготовлен из домашней посуды. В дело шли даже материны хрустальные вазы, которых отец потрескал несметное количество под слезы своей супруги. Мать это дело ненавидела и отца преследовала как могла, пока он сам не сдался из-за своего больного сердца.
