– Зато поссорился со стариком Вольтером в зале, – наябедничал Антуан, – старик сделал ему замечание, что он слишком громко чавкает – он постоянно что-то жевал, этот ваш Александер, будто глупое животное. Тогда мальчишка взял и развернул старика к стене…
– Но где? Где он сейчас? – спросили Егор и Варвара.
– Этого мы не знаем, – виновато ответил Антуан, – вчера ваш приятель разозлил Его. Хозяин страшно разгневался. Мы не помним такого с давних пор. Вашему приятелю пришлось совсем плохо… Но куда хозяин девает гостей, вызвавших его неудовольствие, мы не знаем. Увы, здесь вашего друга больше нет… Прошу вас, – человечек молитвенно сложил руки, – переставьте меня, пожалуйста.
– Нет-нет-нет! – вскричала Мими, но Варвара, добрая душа, схватила Антуана и бухнула на стол рядом с фигуркой пастушки.
– Спасибо, спасибо, дорогая девочка, премного вам обязан, – сказал Антуан и плюхнулся на одно колено перед подружкой, – дорогая Мими, я ждал этого момента всю жизнь. Так вы будете моей женой?
И тут же получил посохом по лбу.
– Ай, за что?
– Неужели вы думаете, что такую сцену надо устраивать при свидетелях? И где ваше обручальное колечко, сударь?
Антуан был в полной растерянности. Его фарфоровое личико, казалось, ещё более побелело и вытянулось.
– Вот его подарок, – сказала вдруг Варвара и выложила на столик перед пастушкой заныканную недавно брошку с бриллиантиками. Мими ничего не сказала, лишь уставилась на брошь, заворожённая искристым блеском камней. Антуан влюблённым взглядом уставился на подружку.
– Эй, – спросил было Егор, – как Сашка Его разозлил? Что натворил? Чем Его можно разозлить?
Но статуэтки, занятые друг другом, ни на кого не обращали внимание. Вдруг в глубине дома послышалось: дин-дон, дин-дон, дин-дон, дин-дон. Четыре раза. Мелодичные ноты, казалось, ненадолго зависали в воздухе, а потом укладывались в невидимую шкатулку с драгоценностями.
– Часики бьют? – спросила Варвара.
– Понятно, часики, – ответил Егор. – Значит, четыре уже. Бабушка обед приготовила. Нас, небось, обыскалась. Что делать будем?
– Не знаю, – всхлипнула Варвара, – я есть хочу. И пить. Я устала.
При слове устала, ближайший стул плавно придвинулся к ней, а на кровати приглашающе откинулся угол покрывала, отделанного кружевами. Они чихнули от поднявшейся пыли, опасливо посторонились, но потом уселись – сил почти не оставалось. Знаете, какая тяжёлая работа – бояться?
– Душновато, – сказала Варвара, и тут же на окнах приоткрылись форточки, пустив в комнату живительный сквознячок. Чувствуя, как слипаются глаза, дети, плохо соображая, перебрались на широкую кровать за ширмой, и словно в сугроб провалились в пуховую перину. Там, по паре разиков чихнув, они крепко заснули. А кто-то невидимый плавно покачивал кровать, убаюкивая.
