Однако смешно думать, что у Инги Абалкиной могли быть какие-нибудь подруги. Разве что такие же издерганные, капризные стервы, как и она сама. Вот «друзей» у нее было навалом!.. Она и его, Савоськина, пыталась охмурить, но он не поддался. У него жена, дети, бизнес, и его смазливым личиком не заманишь. Как только она почувствовала, что не на того напала, — и сразу же как с цепи сорвалась, попыталась перессорить его со всеми друзьями. Но мужскую дружбу не так-то легко порушить — не вышло. Он знает из косвенных намеков, это была именно ее идея — использовать предприятие Савоськина под переделку угнанных машин. Во всяком случае, ее задушевная дружба с братьями ни у кого не вызывала ни малейших сомнений.
Ну да Бог с ней… Пусть земля ей будет пухом… Хорошо, что простачок Серега не успел с ней близко сойтись. Она и ему бы жизнь изрядно подпортила…
Теперь все будет хорошо. Эдик уверен, близнецы ему ничего не сделают, побоятся… Он же не чужой, он же все-таки из своих. Он чувствует, теперь все пойдет как надо…
Скоро он будет на месте. Сначала пост ГАИ, потом поворот на деревню. Еще километров десять, не больше. При такой скорости — минут пять.
Из-за поворота выворачивала неповоротливая, тяжело груженная фура. Габаритные огни были выключены — водитель под покровом темноты объезжал по проселку пост ГАИ. Дальний свет фар выхватил крупную надпись по борту «BERNARD & С>О». «Козел, дорогу перегородил», — мелькнула мысль.
Чуть сбросив газ, Савоськин вывернул рулевое колесо — справа от фуры еще оставался узкий коридорчик, метра три, в самый раз, чтобы проскочить. Но его «семерка», не меняя направления движения, неслась прямо на крупную синюю надпись «BERNARD & С>О». Эдик безостановочно крутил руль, но автомобиль летел прямо в белый борт грузовика. Рука надавила на сигнал.
«Конец!» — мелькнула мысль за долю секунды до столкновения. Пронзительный вой сирены. Автомобиль врезался точно в пролет между колесами грузовика и затих. Крыша машины собралась гармошкой, разбитая голова Эдика Савоськина упала на руль. Раскрытые глаза неподвижно смотрели в одну точку. В них белым зрачком застыла полная яркая луна.
Я проснулся рано утром и лежал, глядя в потолок. Кэтрин ушла, как только рассвело, — вызвала по телефону такси и уехала. «Мне еще статью писать», — улыбнулась она в ответ на упрашивания, чмокнула в щеку, оделась и вышла. Я так и не спросил у нее то, что намеревался спросить…
Как только она вошла в квартиру, Норд, такой недоверчивый и строгий с незнакомыми людьми, кинулся к ней и облизал все лицо огромным розовым языком. Я смотрел на него с удивлением: он, солидный, в возрасте пес, совершенно потерял свое собачье достоинство и вел себя как последняя болонка.
