Наконец он перестал ходить вокруг да около и намекнул, что есть основания подозревать поджог, и поинтересовался, что я думаю по этому поводу. Я сказал, что ничего не думаю, потому что не представляю, кому это все было нужно. Следователь тонко усмехнулся в крысиные усы и не ответил…
Неприятное дело — вызовы в милицию. Я с облегчением вздохнул — хорошо еще, что, по всей вероятности, меня, как одну из пострадавших сторон, не подозревают в поджоге. Естественно, если бы я подпалил дом, то, уж наверное, нашел бы способ слинять до начала пожара и не стал бы жариться, как карась на раскаленной сковородке, — надеюсь, следователь до этого докумекает. А если бы я хотел отвести от себя след? Стал бы я ломать себе ребра и терпеть ожоги? Зная себя, я со всей ответственностью могу заявить — не стал бы. Подозревать меня в членовредительстве может только помешанный на подозрениях псих.
А если на минутку представить, что я захотел бы побаловаться огнем… Если уж мне нужно было бы поджечь дом, я бы вообще не стал бы светиться на месте преступления. Не стал бы садиться в ее машину — ведь нас могли видеть из ресторана, могли видеть случайные прохожие. Сделал бы тихо-мирно свое черное дело и слинял бы пешочком через лес, пока дождь не кончился — чтобы следы размыло. Хотя сколько бы я шел до электрички по незнакомой местности ночью — одному Богу известно. Небось до сих пор кружил бы вокруг сгоревшего дома, как ворон над пепелищем.
Нет, кажется, ни с какой стороны меня нельзя заподозрить в происшедшем — и слава Богу. Надо надеяться, следователь не совсем уж последний дурак, хотя и из сельской прокуратуры. И вообще, по-моему, идея с поджогом — мертворожденное дитя, бред слишком бдительных сыщиков.
Да и мотива для поджога у меня нет — мне незачем было расправляться с Ингой или наносить материальный ущерб школьному другу. Кажется, с этой стороны я чист, аки стеклышко, вымытое средством для мытья хрусталя. Уж скорее со мной кто-то хотел расправиться — но кто? И зачем?..
Вдруг ужасная мысль заставила меня побледнеть: есть кому и есть зачем! Я похолодел от собственной догадки…
Конечно, он метил не в меня… Конечно, на меня ему было наплевать по большому счету. Какой-то захудалый воздыхатель — мелкая соринка, попавшая в глаз. Но я помешал бы выполнить его план. Тщательно рассчитанный, великолепно задуманный план, выверенный до миллиметрика, до микрона.
Естественно, задуманное нельзя было совершить в обыкновенной московской квартире — полно бдительных старушек, которые звонят по 01, даже если на лестнице просто пахнет сгоревшей по недосмотру капустой. Конечно же при малейшей струйке дыма через пять минут под окнами стояли бы пожарные с брандспойтом, а через десять — тертые московские сыщики осматривали бы труп и делали соответствующие выводы.
