— В какой истории?
— Ну, вообще, милиция интересуется, и шумиха к тому же… Ее многие наши знали, и причем довольно близко…
Я уже не слушал его…
То, что мне сообщил Артур об отношениях Инги с ее мужем, сидело в моем мозгу странной, не дающей покоя занозой. Что меня зацепило — сам не знаю, ведь ситуация-то совершенно обычная — люди разлюбили друг друга и решили разойтись. Естественно, что все, что между ними было хорошего, давно ушло, а осталось — гниль, грязь, сор, дрязги. Артур, ясно как дважды два, на стороне Сашки, друг все-таки… Естественно, об Инге он говорит то, что ему бывший муж в уши напел. Судя по тому, что Абалкин хотел поведать мне после нашей встречи в ресторане, — он был о ней не самого лучшего мнения. Я его понимаю. Понимаю, но поверить не могу. И не хочу. И поэтому не буду верить.
Вернувшись домой, я набрал номер телефона Абалкина. Наступила уже глубокая ночь — впрочем, насколько я помню, Сашку поздние звонки никогда не раздражали. Разговор предстоял не из приятных. Ясно, что он будет злиться. Друг в постели его жены, хотя и бывшей, — ситуация пикантная до отвращения. Но прятаться от разговора я не хочу. Не хочу темноты в отношениях, косых взглядов и недоговоренности. Не хочу прятаться за спину женщины, тем более мертвой. Не хочу бегающих глаз при встрече и нехотя протянутой руки. Именно поэтому я ему и звоню…
— Не извиняйся, не надо. — Сашка был беспросветно мрачен, но держал себя в руках. Его бас звучал в трубке раскатами, как отдаленный гром. — То, что ты был с ней, — это твое личное дело, и меня это не касается… Но я же тебя предупреждал, Серый, ты же помнишь… И на черта тебе все это сдалось? Но в общем я рад, что ты выбрался оттуда.
— Я тоже…
— Что, в конце концов, произошло — не имею ни малейшего представления. Артур мне рассказал, что ты тоже ничего не помнишь… Думаю, неисправная проводка. Дожди и все такое… Короткое замыкание — и пошло-поехало… Милиция меня трясет чуть не каждый день. Погано это все… Надо бы замять шумиху, пока меня совсем не закопали… Блин, вот вляпался я… По уши!
— Ну ты держись, — только и нашелся я что сказать.
— Держусь.
— Ну будь.
— Пока. Я рад, Cepera, что ты выбрался… — И он положил трубку.
Следователь — субтильный юнец из районной прокуратуры — пытал меня битых два часа, пытаясь выудить неизвестно что. В каких я был отношениях с покойной, да как я оказался в загородном доме, да что мы пили, да что делали, когда я заметил дым и огонь, не было ли подозрительных личностей около дачи, не видели ли мы чужую машину, когда подъезжали к дому, какие отношения у Абалкина с Ингой, какие отношения у меня с Абалкиным, ревновал ли Абалкин свою жену ко мне — и всякая прочая мутотень.
