«Шутник или самодур…» — подумал Петр и едва заметно улыбнулся.
— Вольно! — снова скомандовал капитан. — Что вам смешно? Вам, вам! — указал он на Нестерова.
— Я… право же… — смутился Нестеров.
— Похоже, что у вас во рту манная кашка. Слушайте! — капитан засыпал быстрой дробью: — Начальнику училища, командиру батальона и своему ротному командиру честь отдается становясь во фронт. Вот так! И глядите не курицей, а ястребом перед женитьбой!
Капитан встал во фронт и выкатил глаза.
— Вот так. Грудь колесом, задний фасад — ящичком! Повторите и проделайте!
Петр покраснел и, произнесши: «Начальнику училища…», — запнулся и умолк.
— Ну, дальше! — приказал капитан.
Нестеров молчал.
— Какие вы, однако… — проворчал он и с тою же внезапностью, с какою пришел несколько минут назад в дурное настроение, стряхнул с лица гримасу недовольства. — Ничего, м-мальчики, попадете ко мне в роту, я с вас живо кадетскую пыль вытряхну!
Что-то угрожающе-грубоватое и одновременно отеческое послышалось в этих словах вчерашним кадетам и они, в силу выработанной семью годами корпуса привычки, с покорной готовностью передали себя во власть нового начальства.
Прощай, волшебный мир свободы, промелькнувший коротким лучезарным сном в это необыкновенное лето!
Прощай, мир счастливых избранников судьбы, не знающих ни репетиций, ни маршировок, ни унылых, как осенний дождь, наставлений офицеров-воспитателей!
Теперь — снова муштра, снова лямка суровой службы под недремным надзором «усатых нянюшек»…
Капитан вызвал дневального и коротко распорядился:
— В баню!
Их постригли, помыли, одели в новенькую юнкерскую форму, каждому выдали шашку, увесистую, в окованных медью ножнах.
Петр надеялся в первые дни побродить по Петербургу, поглядеть исторические места, которые он отчетливо представлял себе из прочитанных книг.
Но с той минуты, как новоиспеченных юнкеров подняли в шесть часов утра, с той самой минуты Петр уже не принадлежал больше самому себе.
Проглотив кружку чаю и французскую булку, Петр в строю классного отделения отправлялся на занятия. Теория лафетов и пушек, топография, фортификация, высшая математика, электротехника, — боже, сколько разнообразнейших знаний принужден был копить в своей еще зеленой головушке бедный юнкер Михайловского артиллерийского училища!
Петр с увлечением изучал интересные, трудные науки, трудное всегда увлекало его.
Хуже всех предметов давалась химия взрывчатых веществ. Перед каждой репетицией он волновался, зубрил до головной боли формулы различных химических соединений (в корпусе его прозвали бы «зубрилой-мучеником»). А может быть, сказывалось малокровие, которое мучало его уже давно…
