Ходил я, ходил в тот день и не заметил, как добрёл до спортивного магазина. Ну до того, где Ориель. Подошёл к ней. Давай перчатки, — говорю, — на счастье. «Эверласт», потемней. Для профессионала. Шесть унций, не восемь…
Она сразу всё поняла. Глаза погрустнели. Стоит перебирает перчатки на прилавке.
— Иначе нельзя было? — спрашивает.
— Нельзя, — отвечаю.
— Я через час кончаю. Подождёшь? — спрашивает.
Дождался её, нашли мы сквер, сидим. И я ей всё выложил. Сидим, Молчим.
— У меня отложено немного, — задумчиво так говорит. — Сколько надо?
Я обнял её, поцеловал. Она такая маленькая, маленькая. Прижалась, Я боялся: не помять бы. Люблю я её. Или мне кажется? Откуда мне знать, как это любить? Но Ориель говорит, что знает. Она мне сказала, что любит с того самого дня, когда мы в Белом зале повстречались.
— А почему не хотела встречаться, раз любишь? — спрашиваю.
— Я думала, что ты, как все, только так, позабавиться. Да и некрасивая я, маленькая… Рот — прямо ворота…
— Глупая ты, это да, — говорю. — И рот у тебя красивый… Договорились мы каждый день, пока я на виллу не уеду, встречаться.
А потом Клоду сделали операцию, отправили его в санаторий — Бокар не обманул — в самый лучший, а я уехал на виллу. Мне тренера дали. Тренируют здесь не так, как у папы Баллери. Тут все соки выжимают. Целый день только этим и занимаемся.
А потом был мои первый профессиональный бой, я его выиграл нокаутом. Второй — тоже нокаутом, и третий, и пятый Все нокаутом! Бокар в восторге. Снова дал денег. Все деньги ушли опять на операцию, потому что первая всё-таки оказалась неудачной. Да и санаторий дорого стоит. Но Клоду там хорошо и ребят к нему с завода пускают.
Потом у меня был бой с чемпионом города. И его я выиграл. Газеты теперь мой портрет печатают. Род говорит:
— Второй счастливчик вышел на орбиту. Юл, тот совсем уже миллионер, скоро узнавать перестанет. А теперь ты. Когда чернорабочий потребуется твои деньги лопатой грести — про меня не забудь. Ну ничего. Скоро я тоже «запущусь».
С Ориель редко видимся. Бокар не любит девушек около своих боксёров — тайком встречаемся.
Вызвал он меня к себе — у него контора не то что у папы Баллери, целый особняк — и говорит:
— Следующий матч у тебя с чемпионом страны — Робби Робинсоном. Ты его проиграешь,
— Ещё бы, — говорю, — с таким мастером…
— Чепуха, Роней! Робинсон давно не мастер. Последние два года он только благодаря мне и выигрывал. Я ему противников подбирал — цыплят. С тобой дело другое. Ты — настоящий. Тебя я чемпионом мира сделаю — будь покоен. Но раньше надо стать чемпионом континента. Путь лежит через Робинсона. Его давно пора менять, иначе он сам на ринге от старости развалится. Но первый матч ты ему проиграешь. Ты молод, тебе спешить некуда, а через шесть месяцев реванш. Это мы предусмотрели в контракте. Вот тогда делай с ним, что хочешь. А этот матч проиграешь. Но всё равно семьдесят пять процентов выручки твои. Проиграешь по очкам, Если ляжешь — всё равно никто не поверит. И так придётся написать, что ты в седьмом-восьмом раунде плечо растянул или ещё какую-нибудь липу.
