— Ой, извини, — Федя только сейчас заметил, что уронил компрессы. — Я рубашку надену. Подожди, я сейчас подниму.
— Да ладно, — Наташа уже и так все собрала. Она мягко улыбнулась сыну и вышла.
Подросток выхватил из шкафа первую попавшуюся рубашку, надел, морщась от боли. Еще не хватало, чтоб Ян это видел.
Через минуту в комнату вошел Шабуров. Присвистнул, взглянув на Федю:
— Ни фига себе! Чем это он тебя?
— Неважно, — Федя поморщился. Он уже видел себя в зеркале: лицо рассекали две широкие ярко-красные полосы.
Ян все понял и тактично возмутился:
— Не, ну Олег реально идиот! Что у вас случилось-то?
Вопрос застал Федю врасплох. Рассказать Яну про Ключ? Особенно про то, где он его взял? Как же он раньше об этом не подумал!
— Да… Давай потом расскажу. Не хочу сейчас. И так все бесит, — выкрутился он.
— Ну ладно… — Ян не стал докапываться. — Я вчера игру новую купил. Попробуем?
— Давай.
Включили ноутбук, сели. Ян удобно расположился, откинувшись на спинку кресла. Федя с завистью посмотрел на него, сел, наклонившись вперед, опустив локти на колени. Однако вскоре игра настолько увлекла его, что он позабыл обо всех своих неприятностях.
Литвинов три дня провалялся в постели. Ему до чертиков надоело лежать на животе, а повернуться даже на бок было больно.
Наташа не разговаривала с мужем. Спать уходила в комнату для гостей. Олег ходил мрачнее тучи. Он каждый день пытался поговорить с женой, но Наташа ничего не хотела слушать. Произошедшее виделось ей чем-то из ряда вон выходящим, чудовищным, ужасным, и простить супруга она не могла. Олег все дольше засиживался в столовой и пил виски.
Очередным вечером Наташа вошла в комнату и… остановилась на пороге, широко раскрыв глаза. Вся комната была заставлена вазами с пышными букетами роз. Белые, розовые, алые… невозможно много, штук сто пятьдесят. В воздухе разливалось чарующее благоухание. Посреди комнаты стоял Олег. Он медленно подошел к супруге и тихо сказал:
— Я не уйду, пока ты не простишь. Я тебе клянусь, никогда больше пальцем его не трону.
Наташа невольно улыбнулась, но тут же попыталась скрыть улыбку:
— Я не прошу тебя его любить. Но можно же просто относиться по-человечески.
— Я боюсь этого возраста, Наташ. Ты ведь знаешь Рому. Его сыну было пятнадцать, когда он умер от передозировки. И после того случая, помнишь, я не могу Федьке доверять полностью. — Олег взял Наташу за руку, супруги сели на диван. — А тогда я спросонья подумал сначала — воры залезли. Потом когда увидел, что это он… Еще и ключ этот… У Ромы ведь также начиналось. У него сын красть начал, вещи из дома стали пропадать. Он до последнего не верил. Все пытался сына оправдать в своих глазах.
