На стороне политического предложения ситуация складывалась совершенно иначе. Не будучи скованы ограничениями со стороны общественного спроса, политические акторы могли стремиться лишь к максимизации собственной власти, и демократия для них служила бы препятствием на пути к этой цели. Но если в ряде стран в процессе крушения авторитарных режимов приходившие к власти правящие группы вынуждены устанавливать демократические «правила игры» либо в силу острых политических и/или социальных конфликтов, либо из-за международного влияния, либо под воздействием идеологических ориентации лидеров и элит, то Россия после СССР не демонстрировала ни одного из этих условий – политические конфликты были разрешены по принципу «игры с нулевой суммой», международное влияние на нашу страну оказалось не слишком велико, а идеи занимали подчиненное положение по отношению к интересам ключевых политических игроков.
В такой ситуации российские политические лидеры попросту не имели серьезных стимулов для строительства демократии как механизма ограничения собственной власти, зато очевидно оказались заинтересованными в строительстве нового авторитарного режима взамен рухнувшего. Речь шла, разумеется, не о воссоздании прежнего СССР (неэффективного и дискредитировавшего себя в глазах и элит, и масс), а о новом авторитаризме. Он лишь отчасти сохраняет символическую преемственность по отношению к советскому режиму (нормативным идеалом служит «хороший Советский Союз», основанный на политическом монополизме, но лишенный при этом присущих прежнему режиму врожденных недостатков), и отчасти адаптировал к своим нуждам некоторые демократические институты – такие, как парламент, выборы и политические партии.
Российские правящие группы использовали для достижения своих целей серию институциональных изменений, которые были призваны установить и закрепить наиболее благоприятные для них «правила игры» и удержать господство неформальных правящих «выигрышных коалиций» вокруг лидеров страны. Но в 1990-е годы эти шаги имели лишь частичный успех из-за слабости российского государства, глубокого и длительного экономического спада, разнородности правящих коалиций и непоследовательного и противоречивого характера институционального строительства. Однако в 2000-е годы Владимир Путин на посту главы государства успешно провел своего рода «работу над ошибками» – благодаря экономическому росту и усилению государства он смог добиться переформатирования правящих коалиций и проведения ряда институциональных изменений в свою пользу. В результате этих усилий российский авторитарный режим к началу 2010-х годов достиг состояния консолидации – то есть устойчивого, хотя и неэффективного равновесия, в нарушении которого не были заинтересованы лидеры страны.
