— Как это за убийство?.. — губастый Нюрин рот в поисках глотка воздуха широко раскрылся, глаза налились кровью. — Вы что ж это: если власть, так всё можно? Управы уж нет? У девки дитё больное в доме, без мамки не засыпает, а вы её, безвинную… Списать, что ль, больше не на кого?! Да я по всем прокурорам пройду!..
— Ваша дочь сама призналась в убийстве, — Лукинов положил на стол протокол допроса подозреваемого. Перевернув, отчеркнул пальцем строчки признания.
Нюра непонимающе посмотрела на следователя, прищурившись, склонилась над текстом. Тяжко разогнулась. — Без очков я…Ой, дурища девка! Ой, дурища! — запричитала она. — Головой в омут!.. Или, може, пытали?
Лукинов хладнокровно заверил, что ни пыток, ни насилия не было.
— Тогда чего ж на себя наговорила? Нюра посребла голову. — Валька не убивала, — объявила она решительно. — Это всё наша карельская порода. Можете мне поверить. Лукинов усмехнулся. — Какая ж вам вера, если вы, чтоб дочь выгородить, соврали, будто она ночевала у вас, когда на самом деле она была в Туле? — Так я разе про убийство соврала? Кто ж тогда такое мог подумать?..Это всё из-за пачкуна.
Следователи выжидательно подсели поближе. Нюра заколебалась:
— Вкрутит мне после Валька, что без разрешения…Ну, да не о том нынче страх. Пачкун — это ейный городской хахель. Она ещё раз прервалась. Задумчиво огладила распухшее колено правой, выставленной вперёд ноги. Наконец решилась. Через год после поступления в политехнический университет Валентина забеременела. Как ни настаивала мать, как ни грозила отходить дрыном, имени отца ребёнка дочь не назвала. Объявила только, что тот ни в чем не виноват, вроде, как сама напросилась, и даже забеременела помимо его воли. Поэтому, мол, никаких претензий. Так и родила матерью-одиночкой. А после растила у родителей недоношенного, болезненного сына. При этом денег вечно не хватало, дочь в поисках заработка сбивалась с ног. А таинственный отец — которого Нюра иначе как пачкун не величала, — мало что ни разу не удосужился приехать глянуть на дитё, так и материально не помогал. При этом и с дочерью не порвал. Как у них ныне говорят, — дружат. И, видать, что прилипла к нему накрепко: тот свистнет по телефону — эта всё бросает и бежит. Изредка то с той, то с другой стороны Нюра подступалась к дочери с разговорами об алиментах. Но всякий раз дело оборачивалось криком. Де— не твоего ума, сама всё знаю! Лучше его в мире нет. Будешь лезть, заберу ребёнка, уйду из дома. Отступалась, конечно. Видела, что дочь полностью под влиянием пачкуна. Сначала думала, что такой же бедный студент, как и дочь. Но потом, когда туберкулёз обнаружили и без денег совсем зарез стало, — взяла грех на душу, порылась в тайне от дочери в её записях, нашла бывших подружек по общежитию, повидалась. Они-то пачкуна и обнаружили. Действительно, оказался ихний бывший однокурсник. Только никакой не бедный, а, наоборот, из богатеев. Отец — антиквар.
