Ксюша зло обернулась.
— А вот ее, — она ткнула в покачивающуюся Оленьку. — Она им всё расскажет. И как Павла убили. И как ребенка душили. Нетопыри!
Стараясь не потревожить притихшую Рашью, протиснулась на заднее сиденье. — В Завалиху? — уточнила она. Анхель промолчал. Лицо его свело судорогой.
Чем дальше по проселочной дороге, тем трудней становилось ехать. Бедолага «Ренушка», созданный для убаюкивающих европейских минивэнов, по-пластунски карабкался с кочки на кочку, отплевываясь грязью, рискуя провалиться в глубокую тракторную колею.
— Еще немного, и сядем, — озабоченно предупредила Ксюша.
— Туда, — Анхель ткнул пальцем на подмерзшую пашню, на которой отпечатался след джипа.
Дико взвыв мотором, «Рэно» выкарабкался на пашню и заковылял — протектор в протектор.
Вдали, из-за лысой березовой рощицы, показалось несколько ветхих крыш. Завалиха. У крайнего дома стоял брошенный джип, — далее проехать можно было разве что на гусеничном тракторе.
Ксюша оглядела посапывающую малышку. Вопросительно посмотрела на Анхеля. — Не будем будить. Она сегодня уж натерпелась, — глаза Анхеля непримиримо сузились.
Выбравшись наружу, Анхель увяз в жидкой грязи. Сделал знак спутнице ждать в машине.
— Я с тобой, — упрямо отчеканила та. — Хватит мне и одного Павла.
Поняв, что она не отступится, Анхель обошел капот и подхватил ойкнувшую Ксюшу на руки.
Так, с ношей на руках, с хлюпаньем выдирая ноги из жижы, побрел к дому.
Ксюша, замерев, сладостно прижалась к его груди, вслушиваясь в гулкие, бесстрастные удары сердца.
Вид у дома был нежилой, хотя внутри угадывался свет. Посреди составленного из длинных кривых жердей забора постанывала на ветру незапертая калитка. В такт ей скрипела распахнутая дверь в домишко, — со свежим следом от выдернутой вместе с накладным замком скобы.
— У него, наверное, топор, — робко подсказала Ксюша.
Анхель бережно спустил ее с рук и первым шагнул в темный стылый коридор. Ощупывая стены, добрался до косяка, потянул дверную ручку.
Непротопленная, с обвисшими лоскутами обоев комнатенка скупо освещалась тусклой лампочкой. Невалящее, брошенное прежними хозяевами имушество — панцырная, с прогнутой сеткой кровать, старый фанерный сундучок, трюмо без зеркала, — было сдвинуты со своих мест и, судя по виду, подвергнуто тщательному осмотру.
Посреди комнаты была поднята крышка люка в подпол. И оттуда, как из танковой башни, с фонарем в руке настороженно выглядывал Евгений Сапега. — В подполе тоже не нашел? — с издевкой поинтересовался Анхель.
