Людмила Алексеевна. По радио?
Синицын. Да. На коротких волнах.
Людмила Алексеевна . Какие же это фразы? Вы помните?
Синицын. Я записал. Вот: сначала позывные: "Я - Тушмалова! Я - Тушмалова!"
Людмила Алексеевна. Тушмалова?!
Синицын. Да! Вам понятно?
Людмила Алексеевна . Дальше!
Синицын. Дальше - "лечу на самолете... меня увозят... не знаю, кто они... Передайте профессору Северину в Москве..." Потом - большая пауза... и еще одно слово - "японец"... Больше ничего.
Людмила Алексеевна . Японец... Передайте Северину...
Синицын. Да. В Москве.
Людмила Алексеевна . Идемте скорее к Вадиму Ильичу в институт! Идемте!
Людмила Алексеевна и Синицын выбегают. Слышно, как захлопнулась парадная дверь.
Юрик. Мама ушла! Няня! Няня!
Ульяна Григорьевна. Ну, чего тебе? Все не спишь?
Юрик. Няня! А если на тебя брызнуть живой водой - ты станешь молоденькой-молоденькой, как котенок! Хочешь такой сделаться, а?
Ульяна Григорьевна. Тш-ш-ш... Ладно уж, сказку тебе доскажу. А где текла та живая водица, сторожил ее сам Кащей Бессмертный...
Юрик. Дракон!
Ульяна Григорьевна. Ну, пущай будет дракон. А жил он в своем дворце, и стоял тот дворец на седых горах, где тебе ни травинки живой, ни кустарничка... А путь в ту страну лежал через весь море-океан...
Занавес
КАРТИНА ВТОРАЯ
Удивительную картину открывает занавес. Круглый зал. Стены голубовато-стального цвета, очевидно, облицованные металлом - его овальные листы, находящие друг на друга, образуют рисунок чешуи. В центре зала большое круглое окно, и за ним - панорама горного хребта. Прямо возвышается гордая вершина, глубокие тени лежат в ее ущельях, в лучах заводящего солнца пламенеют ледники... Страна и слева от окна из круглых вазонов поднимаются цветущие рододендроны. Кроме двух глубоких кресел ультрасовременной формы и обтекаемых очертаний я круглого стола - нет никакой мебели.
Радиоголос (высокого металлического тембра - он падает откуда-то сверху из невидимого репродуктора). Жители Стального дворца! Жители Стального дворца! Сейчас ровно восемнадцать часов тринадцатого мая тысяча девятьсот пятьдесят второго года. Ровно восемнадцать часов. Время идет - напоминаем вам!
Тишина. Вдруг за овальной дверью, расположенной слева, раздается мягкое и нарастающее гудение мотора, и в круглом стеклянном оконце двери зажигается свет. Гудение обрывается. За дверью поднялся и остановился лифт. Дверь открывается. Первым из лифта выводит Хиггинс - почти квадратный атлет с бульдожьим складом лица, в черном старомодном костюме. За ним Мариам Тушмалова. Она останавливается, оглядываясь вокруг. На, бледном лице ее напряженность и тревога. Вслед за ней выходит маленький седой японец в очках, элегантно одетый во все светлое,
