Тетушка Блока, писательница Мария Андреевна Бекетова, самыми невинными фразами в «лакированной» биографии племянника изображает в лице Ксении Михайловны опытную светскую хищницу: «Она первая заговорила со скромным мальчиком, который не смел поднять на нее глаз, но сразу был охвачен любовью. Красавица всячески старалась завлечь неопытного мальчика».
А в личном дневнике Мария Андреевна Бекетова выскажется о первой возлюбленной кумира-племянника со всей пылкой яростью старой девы: «Он, ухаживая впервые, пропадал, бросал нас, был неумолим и эгоистичен. Она помыкала им, кокетничала, вела себя дрянно, бездушно и недостойно».
Да, красавец юноша с античными чертами лица и подлинником шекспировских трагедий и сонетов под мышкой почти мгновенно отбросил в сторону надоевшие пледы и нравоучения сухопарой тетушки и матушки-полковницы. Деспотичная, высокомерная, неуправляемая, приправленная Достоевским, Ницше и цыганским хором, в одночасье покинутая верным обожателем матушка и верная тетушка закатывали ежедневные истерики, ломая пальцы. Матушка пила пузырьками ландышевые капли, но сын впервые был равнодушен ко всему на свете, кроме синеглазой советницы!
Ухаживал он не очень умело, и оттого-то это выглядело в глазах Ксении Михайловны особенно трогательно: ежеутренние розы на крыльце, теневой конвой, шелест и хруст в зарослях ольхи за рамами спальни в отеле.
Поначалу Ксения даже растерялась. Она была совершенно не готова к такому повороту событий. И возможно, именно из-за этого повела себя несколько смешно и нелепо. В лучших традициях сентиментальных романов, Ксения стала делать вещи, которые никогда не позволила бы себе с мужем. Она капризничала, то розы не того цвета, не той свежести, а то вообще она больше любит лилии. Потом принялась тиранить бедного юношу. За слишком вольный взгляд она публично ударила Сашуру зонтиком по руке прямо возле источника вод. Изумленная публика тотчас посчитала своим долгом рассказать об этом матери юноши, прибавив, что парня нужно срочно спасать. Но Блок не хотел, чтобы его спасали. Он готов был снести все что угодно, лишь бы добиться взаимности обожаемой женщины. А та, точно не зная, что ей делать, проигрывая битву сама с собой, продолжала его мучить. Садовская возвращала цветы, рвала билеты на концерт, словом, ошеломленная внезапно застигнувшим ее «кружением сердца» и тщетно борясь с этим из последних сил, то отталкивала, то привлекала. Но все это еще пуще разжигало пыл незакаленного в боях за сердце прекрасной дамы неловкого трубадура. Он почти вприпрыжку бежал на свидания на окраину городка, возле солевых градирен, или около туманного ивового озера послушно катал синеокую «похитительницу сердца» в лодке…
