– Конечно. Я тебе воды наберу. Чаю хочешь?
– Чай! Как это по-английски! Да, хочу.
Пока она принимала ванну, я заварил чай. Подумав, не открыть ли дверь и не принести ли его ей туда, я решил, что не надо, поставил чашку за дверью ванной и через дверь сказал ей, что чай ждет.
– Классно. Qu'est-ce qu'on fait ce soir?
Имелось в виду: что мы делаем сегодня вечером. Она, конечно, сказала это по-французски в попытке напомнить о времени, проведенном нами в Париже, но отвечать по-французски мне не хотелось. К тому же меня слегка вывел из себя этот английский юмор. Естественно, чай – это по-английски; а она чего ожидала?
– Мы встречаемся с моим приятелем Грегом, – ответил я через дверь. – Тут недалеко, в Брикстоне.
Грег был моим лучшим другом. Именно он связал меня с Добенэ, через своего дядю. Жил он в Воксхолле – может, и сейчас живет, кто знает. Мы договорились встретиться в «Догстаре», пабе на другом конце Колдхарбор-лейн. Когда мы с Кэтрин явились, он уже был там, у стойки, ему наливали пинту пива.
– Грег, это Кэтрин – Кэтрин, это Грег.
Грег спросил нас, что мы будем пить. Пиво, сказал я. Кэтрин тоже попросила себе стакан, но сказала, что хочет сначала сходить в туалет, и спросила у Грега, как туда пройти. Объяснив, Грег наблюдал за ней, пока она отходила. Потом повернулся ко мне и спросил:
– Подруга или «подруга»?
– По… – начал было я. – Грег, договор пришел.
– Марк Добенэ провернул?
– Да. Они согласны договориться без суда.
– Сколько?
Оглянувшись, я понизил голос до шепота:
– Больше миллиона фунтов!
В тот момент мы уже направлялись к столику, и у Грега в каждой руке было по пинте. Услышав мои слова, он остановился как вкопанный – так быстро, что немного пива из двух его стаканов пролилось на деревянный пол. Он повернулся ко мне, издал радостный вопль и собрался было обнять меня, но сообразил, что не может, пока в руках у него стаканы. Снова отвернувшись, он заторопился к столику, так и держа руки раскинутыми для объятия. Поставив стаканы на стол, обнял меня.
– Отлично!
Странно это выглядело – вся эта сцена. Было такое ощущение, что у нас не получилось, как надо. Наверное, вышло бы более естественно, если бы он подкинул стаканы в воздух и мы вместе сплясали бы джигу под медленно падающим на нас золотым дождем, или если бы мы были молодыми аристократами из другой эпохи – эдакие невообразимо богатые титулованные лорды – и он лишь спокойно сказал бы: «Недурственно, старина», – перед тем, как перейти к обсуждению охоты на вальдшнепов или какого-нибудь скандала в опере. Но это – это было ни то, ни се. А тут еще мне на локоть попало пиво, когда я качнул стакан на столике.
