– При-вет! Одинарный кап, – сказал продавец. – На подходе! Бонус-карточка есть?
– Бонус-карточка? – переспросил я.
– Приходите к нам – мы вам каждый раз штампуем чашку, – с этими словами он протянул мне карточку. На ней были нарисованы десять кофейных чашечек. – Когда все десять проштампуем, получаете еще одну чашку бесплатно. И новую карточку.
– Но я здесь не так часто бываю.
– Да у нас повсюду точки. Условия те же самые.
Он проштамповал первую чашку и протянул мне капучино. Как раз в этот момент кто-то окликнул меня по имени, и я обернулся. Это была Кэтрин. Она уже прошла через таможню и все это время, пока я наблюдал за раздвижными дверьми, ждала в кофейне.
– При-вет! – я подошел и обнял ее.
– Я тебе пыталась звонить, – проговорила Кэтрин, когда мы расцепились, – но у тебя телефон не работает.
– Я только что разбогател!
– Ух ты!
– Нет, серьезно. Только что, сегодня.
– Как это?
– Компенсация за аварию.
– Господи! Ну конечно! – она вгляделась в мое лицо. – Даже не скажешь, что ты… а, да, вот же у тебя шрам.
Она провела двумя пальцами левой руки по моему шраму над правым глазом – это из-за него мне делали пластическую операцию. Добравшись до конца дорожки шрама, пальцы остановились. Она отняла их; останься они там еще на секунду, и жест сделался бы двусмысленным.
– Значит, они заплатили?
– Огромную сумму.
– Сколько?
К этому вопросу я не подготовился. Запнувшись на мгновение, я сказал:
– Несколько… в общем, после налогов, расчетов и всего прочего – несколько сотен тысяч.
Возможно, тогда-то между нами и возник какой-то барьер. Врать мне было неудобно, но заставить себя произнести всю сумму я просто не мог. Она казалась такой большой – слишком большой, о такой даже говорить не станешь.
Мы поехали на метро ко мне домой. Сидели мы рядом, но ее профиль был не таким привлекательным, каким рисовался в моих фантазиях, на краю поля и в припаркованной «Фиесте». На щеке у нее была пара прыщиков. Ее грязный, огромный фиолетовый рюкзак, который она поставила между ног, все время падал. Когда мы приехали, телефонная коробка все так же безжизненно валялась на ковре.
– Ого! В нее что, молния ударила? – воскликнула она – и тут же, ахнув, добавила: – Ой! Извини. То есть я не хотела… Я понимаю, это не молния была, только…
– Ничего. Меня это не… То есть я это не воспринимаю как…
Моя фраза тоже повисла в воздухе, и мы остались молча стоять друг напротив друга. В конце концов Кэтрин спросила:
– Можно, я пойду приму ванну?
