Известный публицист М. С. Коган писал: «(,..) я его (Дегаева.— Ф. Л.) лично видел несколько раз и случайно очутился в одном поезде с ним, когда он осенью 1883 г. из Парижа ехал в Женеву к Л. Тихомирову» [338].
Серебряковы жили в Петрограде с Лопатиным в одном доме, часто виделись и, наверное, говорили о времени дегаевщины, но никаких свидетельств об этом не обнаружено. В. Н. Фигнер в предисловии к воспоминаниям Тихомирова, не ссылаясь на источники, писала, что Дегаев сделал признание Тихомирову в сентябре 1883 года [339].
Приведу отрывки из воспоминаний двух близких товарищей Серебряковой по одесскому народовольческому кружку. Они представляют определенный интерес, хотя и не свободны от ошибок и противоречий, одна из причин которых — сорокалетний интервал между событиями и написанием воспоминаний, к,тому же о событиях авторы знали понаслышке. 14 января 1926 года в Ленинграде В. И. Сухомлин, муж подруги Е. А. Тетельман (Серебряковой), писал: «Весною 83-го г. одесситам первым удалось узнать от одного военного, приятеля жандармского полковника Катанско^о, истинную роль Дегаева. Я немедленно сообщил об этом за границу Саловой, а равно и Харьковской местной группе, но. последняя отказалась этому поверить, и пришлось связь с нею порвать. Салова и жившие тогда за границей члены Исполнительного комитета Тихомиров и М. Н. Ошанина нам поверили и ввиду создавшегося положения посоветовали одесситам прекратить всякие сношения с Питером и другими организациями, находившимися через Дегаева в руках Судейкина. Летом 83-го г. я был вызван в Париж и Женеву, где Ошанина и Тихомиров рассказали мне, что Дегаев явился с покаянной и согласился помочь партии убить Судейкина»[340].
Тихомиров в своих воспоминаниях писал, что он не только никому, кроме Ошаниной, не сказал о предательстве Дегаева, но даже ничего не записывал об этом до убийства Судейкина из соображений конспирации. Н. М. Силова, >0 которой идет речь в приведенном отрывке, 26 марта 1926 года писала из Читы:
«Дегаев, по моему мнению, не был только простым предателем-шкурником, он еще и психопат, страдавший манией величия; запутавшись в судейкинских сетях, тяготясь в конце концов жалкой и опасной ролью простого предателя, он искал выхода. Единственным выходом из создавшегося для него положения было признание, что он и сделал. Случилось это летом 83-го года (месяца не помню; быть может, в конце августа или даже в сентябре, не позднее). Некоторое время спустя после дегаевского признания с целью наблюдения за выполнением смертного приговора над Судейкиным отправился из-за границы Лопатин, выехавший из Петербурга обратно тот же час после убийства. Должна сказать, что грязную дегаевскую историю я узнала только после убийства Судейкина. До того, жалея меня, усиленно скрывали, да и рассказывать мне раньше не было никакой надобности. Открывая мне тайну, ставшую уже явной, М. Н. Ошанина, удивляясь ловкости Дегаева, сказала, что даже работавшие с ним революционеры не заподозрили его в предательстве, из России ничего не сообщалось о подозрении на его счет»
