В Департаменте полиции был «видохнувшийся» шпион П. Георгий Порфирьевич предложил Дегаеву его разоблачить перед народовольцами и убить. «Конечно,— говорил Судейкин,— жалко его. Да что станете делать? Ведь нужно же вам чем-нибудь аккредитовать себя, а из П. все равно никакой пользы нет»[322]. Шпион П.— М. А. Помер (Поммер) был женат на родной сестре Л. А. Тихомирова [323]. Помера не дали убить — за него заступился начальник Московского охранного отделения А. С. Скандраков, пользовавшийся особым расположением Плеве.
Судейкин выдавал революционерам не только «выдохнувшихся» агентов. Если агент работал на другого полицейского чиновника и Судейкин, зная о нем, не мог пользоваться его услугами, то участь такого агента была предрешена, ибо все сведения о революционерах должны идти к директору Департамента полиции только через него. Так думал и так поступал Георгий Порфирьевич Судейкин, и Дегаев это знал. Нервы провокатора разрушались от частых свиданий с инспектором охранки и постоянного общения с народовольцами, от преступного цинизма Судейкина и чистых помыслов революционеров, от непокидающего животного страха и раздвоения. Он видел, как по его доносам уходили в небытие «друзья по партии», как их перемалывала запущенная им мясорубка. На роль гробовщика «Народной воли» у него перестало хватать сил, ему мерещилась холодная сырость собственной могилы. Дегаев понимал, что пора что-то предпринимать, и не мог ни на что решиться, никакого выхода он не видел...
«Петербургская революционная молодежь,— вспоминала А. П. Прибылева-Корба,— наконец решилась отыскать предателя во что бы то ни стало. Некоторые лица уже указывали на Дегаева. Было назначено собрание, на котором должен был присутствовать Дегаев. Чувствуя свою жизнь в опасности, он попросил тогда у Судейкина командировку за границу и выехал с женою в Париж» [324].
Существует другая версия, будто Дегаев с женой покинули Россию без ведома Судейкина, что представляется невероятным: Судейкин не оставил бы самовольный отъезд Дегаева безнаказанным. Поэтому изложение отъезда Дегаевых из России, приведенное Прибылевой-Корбой, представляется более правдоподобным, хотя воспоминания написаны ею с чьих-то слов, так как в это время она находилась уже под арестом в ожидании суда. Но тогда становится весьма странным и затруднительным возвращение Дегаева из-за границы в объятия заподозривших его петербургских народовольцев. Корба могла несколько сгустить краски. Так или иначе, Дегаевы отбыли в Европу в конце августа — начале сентября 1883 года.
