— Да что ты, очумел, что ли. Вчера на свадьбе был, ну выпил, конечно. Но ведь я не пьян. Чего же ты меня задерживаешь? — кипятился работник, убеждая контролера пропустить его к месту работы.
— Не могу. Пьяных не велено до производства допускать, — упорствовал контролер.
— Ну, пропустите, ведь меня под суд отдадут.
— Не пей — и не отдадут;
— Да ведь на свадьбе я был. Честно тебе говорю. А ты на моем месте воду, что ли, стал бы там пить? Если бы я пьян был, ну другое дело. Ты же видишь, что я не пьян.
— От тебя винищем так разит, что закусить хочется.
— Так я же вино и пил, если молоко бы пил, и пахло бы простоквашей. Пропусти.
Наконец контролер разрешил:
— Беги в поликлинику. Еще успеешь, она рядом. Принеси справку, что ты не пьян, и я тебя пропущу. Что мне из-за тебя-то страдать. Он, видите ли, пьет, а я должен за него отвечать.
По дороге в поликлинику «свадебный гость» все же сообразил, что справки ему не получить. На его счастье около поликлиники он встретил знакомого шофера и попросил его пройти к врачу и взять справку. Для удостоверения личности он сунул шоферу свой паспорт, а за труды дал на поллитра. Шофер, конечно, без труда получил справку о трезвости, и злополучный работник завода прошел через контрольный пункт.
А на следующий день под суд отдали шофера, так как на полученные деньги он напился и опоздал на работу. Эта история долго ходила по Москве, передаваясь из уст в уста. Рассказывали и о других случаях, когда принятое постановление оборачивалось не против злостных прогульщиков, а честных, случайно нарушивших постановление людей. Кое-кто стал ворчать: «Не можем без перегибов. Опять наряду со злостными дезорганизаторами производства и скользкими, ловкими пройдохами страдают также и честные, случайно оступившиеся труженики. Надо все-таки осторожнее подходить к людям».
Но эти разумные соображения часто тонули в громком хоре возмущения теми, кто мешал строить то, что было для нас важнее всего на свете. «Ну, кого-то зря обидели, так что же теперь — не наказывать из-за этого негодяев?» — с горячностью говорили те, кто считал, что никому спуску давать нельзя.
«Обижать зря тоже нельзя. Наказывать надо с разбором — тех, кто виноват», — пробовали робко протестовать их противники, считавшие, что меры борьбы с нарушителями трудовой дисциплины следует проводить так, чтобы не задеть при этом невиновных.
«А если не виноват, так и не накажут. А обижаться тут нечего. У каждого из нас промашки случаются. Поэтому и обижаться нечего, если и стукнут не в очередь».
