Антонина пыталась разобраться в себе: естественно она не могла не привести лекарство, ибо тогда Сергей будет обречен. Сколько он еще проживет? – до следующего сердечного приступа? Но ей так хотелось от него освободиться…
«Может, действительно подать на развод… И сколько это подлиться: год, два? Такие дела быстро не делаются… А годы идут… А что, если наплевать на все нормы приличия? И попросту упасть в объятия Станислава? А муж? А пусть думает, что хочет…»
Антонина задремала. Ей приснился Станислав, он страстно целовал ее в губы…
* * *
Коляска подъехала к усадьбе, когда уже начали сгущаться сумерки. Назар помог хозяйке спуститься на землю. Из дома вышла Лизавета.
– Доброго здоровья, барыня… – Робко начала она.
Антонина напряглась.
– Что случилось?
– Не волнуйтесь. Сергею Васильевичу полегчало, я его бульоном покормила, почивает он…
– Хорошо. Иди в дом.
Лизавета поклонилась и спешно удалилась.
Антонина поднялась в комнату для гостей, в которой теперь расположилась. Она позвонила в колокольчик, вошла Лизавета.
– Помоги расшнуровать корсет… – Попросила барыня. – Но что же ты медлишь? – удивилась она.
– Вот, – Лизавета протянула Антонине конверт.
– Что это? – Удивилась та.
– Сегодня днем доставили из Матвеево-Орлово, от господина Матвеева.
Антонина удивилась.
– Странно… Ладно, положи на секретер. Лучше помоги раздеться.
Лизавета ловко разоблачила хозяйку и подала домашний халат.
– Наконец-то, можно свободно вздохнуть. Иди, Лизавета…
Но горничная не уходила. Антонина удивилась.
– Что еще?
– Сергей Василевич звал вас все утро, а потом всхлипывал как-то странно, словно плакал…
Антонина промолчала, подумав: «Наверное, совесть мучает… Деньги-то все промотал…»
– Иди, иди, Лизавета. Я хочу отдохнуть. Завтра капли начни давать…
Горничная откланялась и удалилась. Антонина взяла письмо, присланное Матвеевым, и отчего-то медлила его распечатывать.
– Что в нем может быть? Отчего именно сегодня?
Наконец она взяла ножницы и вскрыла конверт, по комнате тотчас разнесся запах ароматизированной дорогой бумаги.
– Каков щеголь, – заметила Антонина и начала читать письмо.
«Дорогая Антонина Петровна!
Я долго думал, как начать сие послание: «Уважаемая» – вероятно, слишком официально, «любимая» – поспешно и чрезмерно смело… Поэтому, – дорогая… Я вынужден признаться, что постоянно думаю о вас. Поверьте, хоть я и прожил всю свою жизнь в столице, но так и не научился писать изящные письма женщинам, увы… Оттого сразу же откроюсь: умоляю вас о встрече! В любой день, в любое время удобное для вас!
