Микал, раздевшись и добавив горячей воды, с криком наслаждения залез в бочку. В ту же воду, в которой до того мылся я.
— Что, хорошо? — спросил я его.
— Не то слово, сир… как в раю. Эх, banyku бы сюда нормальную. Как в детстве, с паром, с venichkom.
Заедал я сидр сыром и смотрел, как Микал отдирает с себя грязь пучком рваного лыка. Тратить на себя губку он не посмел.
Потом принесли мне одежду. Не мою. Но моего размера. Цветов Неаполитанского королевства.
Белье — тонкого льна короткая рубаха, которую Микал обозвал камизой[93], и нечто вроде трусов-боксеров до середины икр примерно, с гашником на поясе и тесемочной подвязкой над коленом, под названием брэ[94].
Шоссы[95] — чулки тонкого сукна. Одна штанина сине-желтая, разделенная по вертикали, другая — красная. В таких только украинским национал-коммунистам ходить.
Пуфы вислые без наполнения, по цвету синие, в разрезах желтые, а гульфик красный, что меня отдельно развеселило.
Синего цвета, набитый паклей как ватник, с вертикальными швами приталенный жакет на крючках от горла до пупка — ниже короткая баска, но рукава еще привязные, и если их пришить, то назывался бы колет.
На голову — синий бархатный берет на красном околыше. Без перьев. Но крепления для пера есть.
Кое-где сукно побито молью, но если особо не приглядываться, то и не видно. Наверное, это остатки одеяний придворных Рене Доброго, сохраненные бережливым управляющим.
Оторвал от полотна простыни две полосы на портянки. Вбил ноги в сапоги — и одет. Остался только пояс со шпагой и кинжалом.
Тут и Микал из бочки вылез, вытерся простыней, затем облачился в такие же одежды, что и у меня. Разве что вместо берета снова у него длинный красный шаперон с оплечьем, понизу вырезанный треугольниками. И сразу он стал похож на карточного джокера, вызвав у меня этим улыбку.
Опоясался Микал своим ремнем с тесаком. Собрал свою старую одежду и вынес. Вернулся быстро. Глянул на столик и сказал:
— Вы, сир, особо на сыр не напирайте — скоро обедать будем.
— Ты куда свою одежду унес?
— В стирку. Вашу баронские прачки уже постирали — сохнет.
— Ладно, доедай сыр и пошли.
— Я есть не хочу, сир, но если вы приказываете… Вот сидра бы я выпил.
— Пей и рассказывай новости.
Вытерев капли сидра с уголков рта, Микал доложил:
— Вернулся сержант с баронским слугой. Они вроде как барку наняли до Нанта. Отсюда до пристани четверть дня пути пешком. Так что, если вы прикажете, сир, то завтра выдвигаемся.
— А почему я могу не приказать? — поднял я бровь.
