-- Да, пожалуйста, доктор, проходите.
Хозяйка показала на стулья и приготовилась к беседе. Серафимова уселась на маленький пуфик в углу комнаты, представилась врачу, спросила, не помешает ли ее присутствие. Той разрешено было остаться. Лола стояла в дверях. Марк Макарович ушел на кухню.
-- Евдокия Григорьевна, -- начала врач, подвинув стул поближе к дивану, -- вы, наверное, понимаете, что беседа у нас с вами вынужденная. Давайте относиться к этому как к простой формальности.
-- Что ж, доктор, я понимаю, -- обреченно согласилась Евдокия Григорьевна.
-- Вот и прекрасно. Расскажите мне для начала о себе. О вашей жизни. Вы ведь прошли войну? Что же у вас с дочерью-то не ладится?
-- Потому что с самой Германии привыкла хвостом крутить, ей и дела до меня не было, -- завелась Лола, -- нагуляла и сбагрила бабке. А сама по гарнизонам...
-- Что же ты такое говоришь? Постыдись! -- взмолилась Евдокия Григорьевна. -- Вы видите?
-- А почему дочь-то на вас обижается? -- врач мягко задавала наводящие вопросы, и вообще Серафимовой нравилось, что она ведет себя корректно и учтиво. -- Может, есть за что?
-- Да не знаю, она всю жизнь обижается. Она ведь больная родилась, все детство болела.
-- А ты в это время на Сахалин умотала с мужем, больного ребенка бросив, -- вставила Лола.
Ее трясло, она часто дышала и с ненавистью смотрела на мать.
-- Прошу вас не перебивать, -- строго произнесла врач.
-- Я же с мужем поехала, ему там гарнизон дали. Он к тому времени уже академию закончил, -- оправдывалась Евдокия Григорьевна.
-- А вы действительно к дочери холодно относились?
-- Ну, как я могу? Она же моя дочь. И мать есть мать. Я ее в таких мучениях рожала! Сама чуть не умерла и ее не потеряла.
-- Может быть, из-за трудных родов вы стали отчужденно к ней относиться?
-- Да нет, доктор, -- вздохнула Евдокия Григорьевна, -- просто у нее с детства характер был еще тот!
-- Неужели с раннего детства?
-- Да, да.
-- Но какой может быть характер у младенца, да еще и больного? -подковырнула врач.
Лола даже вспыхнула:
-- Вот именно, она меня за то, что я с инсультом родилась, и возненавидела!
-- Так, я попрошу вас: или вы молчите, или вы погуляйте в соседней комнате, -- заявила врач.
Врач была опрятна и стройна. На вид ей было лет сорок, но, может быть, и меньше. Она сидела, спрятав руки в карманы халата, чуть поодаль сидела медсестра. Евдокия Григорьевна давно уже плакала, сморкаясь в мятый платочек и утирая им лицо.
