Опять пожевал лимон.
— Глаза как следует чтобы. Вот так.
Низко наклонил голову. Плюнул прямо в глаза.
Кругом захохотали. Смеялся и Славушка.
— Кока! Здорово? — спрашивала шпана.
— Чорт, плашкет. Специально.
— Ладно! — тихо проворчал Кока.
Ломтев, щурясь от дыма, равнодушно смотрел на эту сцену.
— Плашкет! Ты хорошенько! — рявкнул откуда-то Калуга. — Заплюй ему глаза, чтоб он, сволочь, другой раз не нанимался.
— Эх, мать честная! Денег нет! — потирал руки Яшка-Младенец. — Я бы харкнул по-настоящему.
Славушка поднял на него румяное, смеющееся лицо:
— Плюй за мой счет! Позволяю!
Младенец почесал затылок.
— Разрешаешь? Вот спасибо-то!
Кока хотел запротестовать, замямлил что-то, но Славушка прикрикнул:
— Замест меня, ведь! Тебе что за дело? Кому хочу, тому и дозволю: твое дело харю подставлять.
Младенец шмаргнул носом, откашлялся, с хрипом харкнул.
— Убьешь, чорт! — загоготала шпана.
— Ну и глотка!
Младенец протянул Славушке руку:
— Спасибо, голубок!
Кока поднялся. Мигал заплеванными глазами, пошел к Мельникову.
— Смотри, не утирайсь! Денег не получишь! — предупредил Славушка.
— Я за ним погляжу, чтобы не обтирался! — предложил свои услуги Младенец.
Славушка заказал чаю.
Ломтев дал царь-бабе рублевку, важно сказав:
— Это, хозяюшка, вам за беспокойство.
Царь-баба ласково закивала головою:
— Помилуйте, господин Ломтев! От вас никакого беспокойства. Тверезый вы завсегда и не шумите.
Ломтев обрезал кончик сигары.
— Я это касаемо мальчика. Все-таки знаете, неудобно. Он шалун такой.
— Ничего. Пущай поиграет. Красавчик он какой у вас! Здоровенький. Огурчик.
Царь-баба заколыхалась, поплыла за стойку.
— Ну, ты, огурчик, доволен? — спросил Ломтев Славушку.
Мальчуган подошел к нему и поцеловал ему лоб. Ломтев погладил его по круглой щеке:
— Пей чай и пойдем!
А Мельников в это время уже придумал номер: предложил Коке схлестнуться раз-на-раз с Младенцем.
— Кто устоит на ногах, тому полтора целковых. А кто свалится — рюмка водки.
— А если оба устоят — пополам? — осведомился Кока.
— Ежели ты устоишь — трешку даже дам! — сказал Мельников.
Младенец чуть не убил Коку. Так хлестанул — у того кровь из ушей. Минут десять лежал без движения. Думали — покойник.
Очухался потом. Дрожа, выпил рюмку водки и ушел окровавленный.
Славушка радовался.
— Отработался, Кока? Здорово!
А по уходе Коки составилось пари: кто съест сотню картошек с маслом.
Взялись Младенец и Щенок.
Оба обжоры, только от разных причин: Младенец от здоровья, а Щенок от вечного недоедания.
