- Ну, давай же! Выноси, родимый!
Темная фигура метнулась к нему, прямо под копыта вороного. Жеребец заржал, остановленный сильной рукой, и Елецкий почувствовал, что его стаскивают с седла. Сильный удар в челюсть лишил его сознания.
Кахир склонился, разглядывая бесчувственного пленника, которого внес на плече и бросил ему под ноги великан Гяур.
- Приведи его в чувство, - бросил он.
Наклонившись над пленником, Гяур плеснул ему в лицо холодной воды из глиняного кувшина. С тихим стоном Ник открыл глаза. Он попытался сесть, но удар сапогом по ребрам остановил его
- Добро пожаловать, Ваше сиятельство, - услышал он издевательский голос с легким акцентом.
- Кахир! Собака! - выругался князь.
- Ну, ну! Не распускайте язык, Ваше сиятельство, а не то я Вам его укорочу, - глумясь, ответил мужчина. - Немым Вы мне, пожалуй, даже больше по душе будете.
Черные как угли глаза недобро сверкнули из-под белой чалмы. Кахир присел рядом, перебирая четки.
- Ну, и почему твои люди меня еще в ущелье не прикончили? - хмуро спросил Николай.
- Как говорят у Вас в России, зачем же убивать курицу, несущую золотые яйца, - усмехнулся Кахир. - Мы на войне, Ваше сиятельство, а война - дело хлопотное и очень, знаете ли, затратное. Нам нужно оружие и лошади. Все это стоит денег. Вот я и подумал, что за жизнь единственного сына и наследника Ваш отец заплатит любые деньги. Напишите ему письмо, и, если Вы оба будете благоразумны, вскоре сможете вернуться в Петербург.
- И каким же образом ты ему мое послание собираешься доставить? - усмехнулся уголком разбитых губ Ник.
- Пусть это Вас не волнует, - улыбнулся Кахир.
- Надо бы перевязать его, - обратился к Кахиру Гяур на своем языке. - Не то он и до следующего утра не протянет.
- Я же говорил, чтобы с его головы ни единого волоса ни упало! - накинулся Кахир на своего слугу, разглядев темные пятна крови на мундире пленника.
- Он один наших шесть человек положил..., - начал оправдываться Гяур.
- Молчать! - рявкнул Кахир. - Скажи Кьяре, чтобы осмотрела и перевязала его раны, а сам езжай в Мцхету за Тамарой - если начнется лихорадка, дневная жара его убьет.
Поднявшись с помощью Гяура и тяжело опираясь на его плечо, Ник дошел до покосившегося сарая. Дверь заперли. Елецкий усмехнулся: не будь он ранен, он бы плечом мог свалить хлипкую стенку, но сейчас сил не было даже на то, чтобы подняться самостоятельно. Привалившись спиной к стене, он уставился в потолок. Голова кружилась и нещадно болела. Вот уже два месяца, как небольшой отряд Кахира не давал им покоя. Несколько раз гвардейцам казалось, что они вот-вот настигнут неуловимого горца и загонят в ловушку, но каждый раз он словно бы растворялся в горах вместе со своими людьми. А вот теперь он сам оказался в плену у этого воина Аллаха. Николай не знал, сколько времени прошло. Он услышал голос Гяура и шаги за дверью, дверь отворилась, и в полутемный сарай вошла женщина, с головы до ног укутанная в чадру. Гяур почтительно следовал за ней. Спросив о чем-то Гяура, незнакомка, которую он называл Кьярой, присела подле Елецкого, робко расстегнула на нем мундир и знаками показала, что хочет помочь. Ник со стоном приподнялся и с ее помощью избавился от мундира и рубашки. Девушка поцокала языком, разглядывая его рану и, нахмурившись, покачала головой. Смуглые маленькие ручки легко коснулись его кожи, нежно пробежали по развитым мышцам груди, темные глаза смотрели на него с сочувствием и тихой грустью. Смочив в холодной воде чистую тряпицу, она принялась осторожно оттирать кровь с его плеча, а закончив, наложила чистую повязку и принялась стаскивать с него сапоги и брюки. Николай стиснул зубы - боль в простреленном бедре была адской. Когда же и с этой перевязкой было покончено, девушка помогла ему одеться, забрала таз и кувшин с водой и молча удалилась.
