– Ну как?
– Соли бы.
– И еще мясца пять раз по столько же! – хохотнул Кантур.
Остальное мясо уложили в корзинку из травы и в котомку, которую сметливый Ахметка смастерил из паутинного кокона. Семка укрыл их защитой, чтобы запах не привлек хищников или насекомых.
Проверка прошла успешно, расстройство желудка коснулось только несчастливого в последнее время Кантура. Но тот признался, что автоматически пожевал какую-то оказавшуюся очень горькой травинку. Так что обед у них был маловкусным, но сытным.
– Осталось придумать, как и из чего построить плот, – сказал Семен Барсуку, умывающемуся под струйкой воды.
– Вот это радостная весть, – обрадовался лейтенант и плеснул водой в Семена. – Будем думать по пути.
– Вы о чем? – спросил полковник Разуваев, стоявший в очереди к «умывальнику». – Впереди река?
– Нет. Впереди степь, кое-где рощи и еще несколько глубоких оврагов, – объяснил Семка.
– Так зачем плот?
– Пусть это будет сюрприз.
Отряд несколько раз останавливался у заболоченных низин – собирали местную осоку, или, может быть, местный камыш, вполне пригодный, чтобы сплести из него веревки. Личный состав пребывал в не меньшем недоумении, чем полковник, непонятный приказ исполнялся, но, конечно, и обсуждался, выдвигались разные гипотезы, только Семен и Барсук как в рот воды на брали.
– Вон у горизонта роща темнеет. Там должны найтись подходящие жерди.
– Должны, – согласился Семен и принял правее, чтобы выйти к роще с правой ее стороны, рассчитывая таким образом уменьшить крюк маршрута.
– Да уж, – протянул Семен. – Чего только не увидишь.
– А я по телевизору видел, что у нас на Земле тоже нечто подобное есть, – сообщил Куликов. – Мангровые заросли, например. А, нет. Там про мангры тоже было, а похожее про фикусы.
– Фикус у моей бабушки в кадке растет, – засомневался Кантур.
– Так это домашний, а там про дикие рассказывали.
– Совсем дикие? – спросил Жиба. – На людей кидаются?
Честно говоря, Семен ни про мангры, ни про фикусы ничего похожего не помнил. Кажется, вся эта не такая уж маленькая роща – шагов в шестьсот длиной и в четыреста шириной – состояла из одного дерева. То, что они видели сейчас, остановившись рядом с опушкой, заставляло думать именно так. От стволов высотой метров в десять на разной высоте отходили ветки, мало чем уступающие по толщине самому стволу. Чтобы не держать на весу такую тяжесть, дерево пускало с веток к земле ростки, которые врастали в почву и сами становились стволами. И колоннами для поддержки ветвей одновременно. Издалека было отчетливо видно, что в центре рощи высота деревьев раза в три выше, чем на краю.
