О том, что одну из этих туш стоит пустить на мясо, Кольцов и не хуже его в таких делах понимающий Пехов благоразумно промолчали. Слишком много проблем было поначалу. И охотиться в такой атмосфере неприятно. И как слоны поведут себя, увидев кровь одного из своих, неизвестно. Да и солдаты в тот момент воспринимали этих животин только как источник зловония, так что многие могли воспротивиться принимать такую пищу.
А сейчас стадо осталось далеко позади, воздух сделался чистым, и отдельно пасущиеся особи выглядели идиллически.
Оказавшись в сотне метров от одного из таких одиночных жвачных, Пехов с Кольцовым переглянулись.
– Ну, кто уложит бычка одним выстрелом в голову? – небрежно бросил Барсук.
– Обязательно в голову?
– А ты как хотел? В живот попадешь, сам потом есть не захочешь.
– Я попаду! – сказал Ахметлатыпов. – Разрешите?
– Разрешаю!
Ринат уверенно скинул с плеча автомат, поправил прицельную планку и первым же выстрелом попал куда целился. Зверь мотнул круглой головой и вроде как не особо отреагировал, но мгновение спустя рухнул на траву.
– Всю тушу брать не будем. Испортится, да и проверить нужно на усвояемость, – сказал Семен и спросил Ахметлатыпова: – Ты бы что выбрал?
– Лопатку, товарищ Семен.
– Пошли, заберем твою лопатку.
– Мою нельзя, – засмеялся солдат.
Семка, подойдя к туше, несколько раз ткнул в нее своим когтем. Похоже, Ахметлатыпов точно угадал – предложенная им часть чуть понежнее будет. Ее он и отчекрыжил. Чуть подумав, содрал кожу вдоль хребта и вырезал шницель.
– Как ты думаешь, до вечера не испортится?
– Если жарко не станет…
– Жарко не станет. Ты чего высматриваешь?
– На чем жарить станем. Жаль, деревьев нету.
– Не переживай, придумаем что-нибудь.
Семка на ходу отрезал небольшой кусок мяса, подвесил его в воздухе и обработал ультразвуком и паром. Потом разрезал на восемь совсем уж маленьких порций и вновь тщательно пропарил. Раздал каждому по порции.
– Пробуем. Плохих последствий не ожидается, но до конца уверенным можно быть лишь после пробы.
– Не стану я есть непонятно что! – неожиданно возмутился Ефремов. – Вдруг отравимся!
– Эй, отдай мне, – тут же предложил Жиба.
– Я тоже не откажусь, – заявил, облизывая пальцы, Кантур. – А ты учти, ослабнешь с голодухи, мы тебя нести не станем. Одно дело, когда человек ранение получил или контузию, другое – по своей дурости всем помехой сделался.
Ефремов от такого напора растерялся, скрипнул зубами и, закрыв глаза, вонзил зубы в свою порцию.
