– О чем задумалась? – спросил Алекс.
– Так я тебе и сказала! – фыркнула Серена, пряча за показной грубоватостью ответа смущение, вызванное вопросом. Потому что думала она именно об Алексе. Вернее, о нем и о себе. А еще точнее, вспоминала тот день, когда произошла катастрофа, вновь наглухо закрывшая им всем перспективу долгожданного возвращения домой. Ох, как же им хотелось домой! Серена, кажется, порой переставала понимать, что дом у каждого свой. Для нее он как-то расплылся. Представлялся то в виде родной квартиры на Ист-Сайде, то в виде интерната в самом центре Сибири. И в ее мечтах о возвращении отчего-то часто присутствовали многие ребята. А один раз ей приснился сон, что ее на пороге встречают родители, но они подходят к ним строем и в полном составе, а полковник Кузнецов приказывает всем встать смирно и по-военному докладывает отцу о прибытии.
Да пусть и так! Она ничего против не имела. Разместились бы, пусть у них всего две гостевые спальни. Но… Ладно, нужно сосредоточиться и хотя бы перестать проклинать землетрясение. Тем более… Тем более что, как говорят русские, нет плохого без хоро шего.
Тот день помимо всех многочисленных событий, по большей части неожиданных, был еще и банным днем. Никаких проблем с водоснабжением и даже с горячей водой на базе не было. Однако по непонятному для них приказу командира базы полковника Разуваева вода в душевые подавалась в точно отведенные дни и в строго отведенное время.
– Чтобы служба медом не казалась, – не слишком понятно ответил он на вопрос, заданный возмущенной таким положением дел Юстиной.
– У вас тогда от обилия меда все слипнется! – проворчала Юстинка, за что незамедлительно была отправлена в карцер. Несмотря на правоту своего замечания – у самого полковника в его личных апартаментах, а также у его замов и у нескольких профессоров из научного персонала имелись личные душевые и даже ванны, в которых вода была в наличии постоянно.
