Воистину многолик этот город, каждому он поворачивается тем ликом, который тот хочет увидеть, всякому вкусу с восточным гостеприимством и мудростью готов угодить, оставаясь при этом древним, вечным Дамаском. Арамом. Городом-жемчужиной. Шамом. Глазом Востока. В котором, как в зеркале (сказано же, что глаза — это зеркало души), отражается душа самой Сирии.
Глава 2
Левант благословенный
Не раз ловил себя на мысли во время поездок по другим странам, что не просто гляжу вокруг, а невольно сравниваю, прикидываю, сопоставляю увиденное за рубежом с хорошо известным, привычным: «похоже — не похоже», «мы так — они эдак», «тут вот как, а дома…» В Сирии было то же самое. Вот первые записи в моем дневнике: «Сирийцы, оказывается, не только пишут справа налево, но и в автобус садятся через переднюю дверь, а выходят соответственно через заднюю. Непривычно…»; «Пошел купить горячих лепешек. Так у них две очереди — одна мужская, другая женская!»; «У нас мороженое всю зиму — пожалуйста, в любую погоду, а в Дамаске с середины осени до весны его днем с огнем не сыщешь. Это при средней зимней плюс тринадцать градусов».
Тяга к сопоставлениям порой вредна, так как мешает отвлечься от привычного хода мыслей и спокойно впитать желанную новизну впечатлении. И все же почти непреодолимое стремление сравнивать приносит иногда удивительные плоды и виде занятных, колоритных параллелей.
Взять приморский курортный город. С чем у нас, в нашем представлении, ассоциируется, например, Сочи? С солнцем, морем, пляжем — словом, с отпуском… Л v сирийцев побережье Средиземного моря? Пожалуй, с тем же. Мы ждем не дождемся, когда вода прогреется, в Сирии тоже считают дни до начала купального сезона. И все же ждем мы разного. Однажды в конце апреля я заметил в бухте Латакии двух пловцов, но они оказались русскими — строителями плотины на реке Северный Кебир. Для сирийца море при температуре плюс 18 градусов — ледяное. И плюс 20 еще холодно. И плюс 23 довольно прохладно. Сирийцы ждут середины июля, когда средиземноморская вода, синяя, прозрачная, пахнущая солью и водорослями, делается теплой, как двое суток простоявший в термосе чай, и не способна, по нашим понятиям, хоть сколько-нибудь освежить. И вот тогда-то горожане берут свои долгожданные законные отпуска. В это время знойного июльского солнца река служащих в государственных учреждениях, большую часть года бурлящая и переполненная, наполовину пересыхает.
Зато шоссейные трассы, тянущиеся на запад из глубин Сирии, заполняются бесчисленными автомашинами. Подобно животным, ошалевшим от жажды и теперь огромными стадами спешащим на водопой, устремляются они к Средиземноморскому побережью: ревут, разрывая дырявыми глушителями горячий воздух, старые автобусы, нетерпеливо скрежещут покрышками по размягченному асфальту суетливые «пежо» и «мицубиси», властно требуют дороги клаксоны самоуверенных «мерседесов». Впрочем, дороги никто никому не уступает, все едут в одном общем потоке, к одной общей цели — и блестящие, с иголочки лимузины, и «без живого места», неизвестно как еще не рассыпающиеся допотопные драндулеты. Воистину редкое подтверждение того, что «автомобиль — не роскошь, а средство передвижения».
