– Или давай картошки нажарим. Я тебе помогу. Что тебе мама в детстве готовила? Или, хочешь, торт испечем…
– Ну-у-у…
Толик явно соображал медленнее, чем рождались у Банько кулинарные идеи. Однако же выражение лица у прапорщика было такое, как будто он припоминал некий счастливый день в детстве, что-то сокровенное, день, когда мама торжественно, как это бывает в бедных семьях, ставит на стол вкуснятину какую-нибудь и гладит мальчика по голове, а отец еще не пьяный и произносит что-то приличествующее моменту, что-нибудь жизнеутверждающее вроде «расти большой, не будь лапшой»…
– Ну, или пирог, – продолжал Банько. – С капустой или с вязигой. У меня вязига осталась, никто не берет…
– Мясо по-французски можно, – сказал прапорщик еле слышно.
– Или можем курник сделать, – протараторил Банько по инерции. – Что?
– Мясо по-французски, – повторил Толик громче.
– Это которое с сыром и майонезом? Это ж для печени смерть.
– Да нет, вкусно!
– Ну, ладно. Только, чур, майонез приготовим сами, потому что при всем моем уважении к тебе, Анатолий, майонез из пакетов есть нельзя.
– Как приготовим? Я думал, он только в пакетах бывает, – честно признался прапорщик, и все рассмеялись.
Ближе к вечеру прапорщик, одетый в фартук с надписью slow food, сидел на кухне и под руководством Банько перетирал желтки. Банько по капле добавлял в будущий майонез оливковое масло и между делом строгал салаты. Кухонным ножом Банько орудовал, несомненно, ловчее, чем рапирой. Время от времени Толик пытался взмолиться, что, дескать, не могу больше, рука устала, а Банько приговаривал: «Давай-давай, поменяй руку, давай-давай». Через полчаса, когда майонез вдруг загустел и побелел, прапорщик поднял венчик и удивленно спросил:
– Как это?
– Химическая энигма! – торжественно констатировал Банько.
– Что?
– Загадка!
И Толик сказал:
– Ух ты!
Примерно еще через час мясо, запеченное с луком, майонезом и сыром, шкворчало на огромном парадном противне посреди стола в окружении бакинских помидоров, израильской рукколы, фермерского корна и, если верить Банько, настоящих шкловских огурцов. Даже Обезьяна налил себе бокал вина и опасливо выпил несколько глотков за здоровье Толика.
– Обезьяночка, ты не станешь злой? – поинтересовалась Ласка.
– Стану, конечно, – Обезьяна улыбнулся. – Но только после фейерверка.
– А что, будет фейерверк? Ура!
– А ты как думала! Даром я, что ли, две недели монтировал тут на жаре всю эту коммутацию?
– Ха-ха-ха! Коммутировал всю эту монтировку!
