— Цементационный слой идеален. Вы только взгляните.
Действительно, структура стали была безупречной.
— Нет, я не могу предъявить ни одной претензии к качеству самой стали, — сказал Гудцов.
— В чем же дело?
— Не знаю. Надо дальше искать.
Вечером позвонил Малышев. Он занимался исследованием дефектов машин на другом заводе.
— Обнаружили что-нибудь интересное?
— Нет.
На следующий день мы прошли по всей технологической цепочке производства шестерен. Знакомились с каждой производственной операцией. Ни одного признака, который давал бы основания подозревать, что где-то имеются отклонения, влияющие на качество.
На третий день нашего пребывания на заводе мы созвали совещание специалистов. Поставили перед ними вопрос: как они думают, что же все-таки вызывает поломки?
Но и совещание нам ничего не разъяснило. Причина брака оставалась тайной.
По пути с завода на квартиру приезжих, где мы остановились, меня догнал один из работников завода.
— Я хочу вам высказать свои соображения о причинах поломок зубьев, — сказал он мне. — На завод, несомненно, проник немецкий шпион и, может быть, даже не один. «Он» или даже «они» подбрасывают в коробку передач небольшие металлические предметы — винтик, гаечку, гвоздик или что-нибудь в этом роде. Эти предметы попадают между зубьями, что и ведет к поломкам.
— Но ведь никто никаких посторонних предметов в этих коробках никогда не обнаруживал!
— А может быть, «тот», кто их туда клал и кладет, успевает и убирать их. Кто этот шпион, где он работает и находится — разве это кому-нибудь известно? Советую вам присмотреться к людям.
— У вас, может быть, есть какие-то подозрения?
— Нет, если бы они были, поверьте мне, я уже принял бы необходимые меры. К сожалению, я тоже в неведении.
Тоже мне, советчик! Подозрение внушает, а ничего конкретного сказать не может. Да и вряд ли тут дело в каких-то мифических шпионах.
Я вновь обратился к самому видному в нашей комиссии специалисту — академику Гудцову.
— Какие вам объяснения приходят в голову, Николай Тимофеевич, в связи с этими загадочными поломками?
— Могу повторить, — твердо ответил он, — металл хороший, никаких дефектов ни на одном образце я не мог установить, а мною их просмотрено немало. Единственное, о чем я начинаю думать, так это о том, не чересчур ли много введено в технологический процесс промежуточных термических операций? И я все больше склоняюсь к тому, что поломки являются результатом «термической усталости» металла. Мне кажется, что следует пересмотреть все термические операции, введенные в технологический процесс, и сократить их число.
