Профессор выслушал мои объяснения с растущим нетерпением и наконец предупредил меня, что я вступил на опасную почву и отхожу от традиций и техники психоанализа. Такое потворство стремлениям и желаниям пациента, какими бы подлинными они ни были, лишь усилит его зависимость от аналитика. Подобная зависимость может быть уничтожена только эмоциональным отстранением аналитика. В руках неумелого аналитика мой метод, сказал профессор, может с легкостью привести к сексуальному потворству, а не выражению родительской преданности.
Это предупреждение завершило интервью. Я протянул руку, чтобы тепло попрощаться. Профессор повернулся ко мне спиной и вышел из комнаты»[9].
Другим выражением нетерпимости Фрейда служит его отношение к тем членам Интернациональной ассоциации, которые оказывались не полностью лояльны к линии партии. Характерна фраза в письме к Джонсу от 18 февраля 1919 года: «Ваше намерение очистить Лондонское общество от юнгианцев превосходно» [7; Vol. 2; 254].
Тем же духом непримиримости по отношению к несогласным с ним друзьям проникнут отклик Фрейда на смерть Альфреда Адлера. В ответе на письмо Арнольда Цвейга, выражавшего свою печаль по поводу этого события, Фрейд писал: «Я не понимаю вашей симпатии к Адлеру. Для еврейского мальчика из венского предместья умереть в Абердине – само по себе неслыханная карьера и доказательство того, как далеко он продвинулся. На самом деле мир богато наградил его за услуги по противодействию психоанализу» (цит. по [7; Vol. 3; 208]).
Несмотря на все эти свидетельства, верные обожатели Фрейда упорно отрицают авторитарные тенденции у Фрейда. Джонс снова и снова подчеркивает это. Так, например, он говорит, что люди обвиняют «Фрейда в тиранстве и догматических настояниях, чтобы каждый из его последователей придерживался в точности тех же взглядов, что и он сам. Что подобные обвинения смешны и далеки от истины, ясно из его переписки, его работ и прежде всего из воспоминаний тех, кто с ним работал» [7; Vol. 2; 127–128]. Или: «Мне было бы трудно представить себе кого-то, по темпераменту менее годного к роли диктатора, каким его иногда изображают» [7; Vol. 2; 129].
Джонс в этих утверждениях проявляет психологическую наивность, которая не к лицу психоаналитику. Он просто не обращает внимания на тот факт, что Фрейд был нетерпим к тем, кто задавался вопросами или хоть в малейшей мере его критиковал. С теми, кто поклонялся ему и никогда не выражал несогласия, Фрейд был добр и терпим просто потому, что, как я уже подчеркивал, он был так зависим от безусловной поддержки и согласия других; он был любящим отцом для покорных сыновей и суровым и авторитарным в отношении тех, кто смел не соглашаться.
