Запуржит, зашуршит,
как закружит, так сразу и бросит.
Город сотней огней догорает в ладони судьбы.
Но о чём, закружив,
меня ветер так жалобно просит:
Оставайся, забудься,
сыграй и опять уходи
По тропинкам, по слякоти,
по непонятным приметам,
По дорогам,
где ноги подтаявший снег изопьют.
Ветер, ветер зимы —
не найти уходящим ответа,
И деревья протяжно и нежно хоралы поют.
Замолчите, деревья,
не дайте почувствовать боли.
Ветер, ветер усталый,
усни и меня не гони.
Выводите тропинки в просторное русское поле,
Где огромное небо,
а больше не видно ни зги.
Закружите, дороги,
в заснеженном медленном танце,
Чтоб идти и идти, всё равно,
хоть ползти – не стоять,
Чтобы город забился
в свой медно-расчерченный панцирь,
И меня никогда
не поймал в свои сети опять.
И тогда припаду к колее придорожной, разбитой
Воду талую жадно испить, как вино.
В сказке Пушкина старой
в награду досталось корыто.
Старику же – дорога
за рыбкой волшебной – на дно!
