Вдруг все исчезло. Видно, так чертовской метаморфозой было задумано: обуяло всех невероятное раздражение и злоба. Жердяи начали ругаться между собой и жаловаться на судьбу.
– Как же я несчастен! – орал Степка. – Вот думал, отвалю прокурору два кило золотишка, авось и забудет мой грех, а то менты вместо развлечения по субботам ко мне ездят. Как завидишь газик – пожалуй в погреб или на чердак.
– Как же мой сарай? Как мой сарай? Я тебя, старая ведьма, спрашиваю? – первой подала Евдокия идею виновности во всем Крёстной.
– Ой, нашлась самая бедная! – закричала на Евдокию Тоня. – Ты всю деревню каждый день на тридцать рублей обманываешь! А ты, дьявольское отродье?! Сама кладом пользуется – а коллективу что? Что ж мне, до гроба жить теперь с рубероидной крышей?
– А нам на что сахар покупать? – верещали сестры Скобины в два голоса. – А без сахара как? Только и живем тем, что гоним!
Обвинения посыпались со всех сторон, и Степка не выдержал. Он понял, что валят все на Крёстную и на него и что добром не обойдется.
– Что вы все к ней пристали? У нее с прошлой весны вконец все в голове перепуталось. Пошла привязывать козу, туда, знаете, где мы обычно пасем, на холм, – не успела кол вбить, коза дернулась. Старушка бум головой о камень, ну и того… Она и русский язык забыла. Правда, рыбка моя?
– All you need is love! – отозвалась Крёстная.
– И по-каковски – даже не знаю, – говорил Степка.
– Love is all you need! – повторила Крёстная.
– По-английски, – сказала я. – Она сказала: да, правда, я ненормальная.
После этого жердяйцы стали расходиться, пока, наконец, не остались мы вчетвером. Мы устали от крика и долго стояли, глядели на полукруглое небо со звездами, потом тихо двинулись.
Возвышающаяся на своем троне пьяная Крёстная водила рукой в небе и пела:
– Кто хочет, тот добьется! Кто весел, тот смеется! Кто ищет, тот всегда най-дет!
Шло лето 1990 года, мне было четырнадцать лет. Я вошла в острую фазу своего вечного богоискательства, а также поисков романтического героя. Штандартенфюрер Штирлиц, а тем более французский генерал уже не подходили. Богопоиски тоже нуждались в актуальном пророке.
Виктор Цой стал и тем и другим сразу. Он с ходу ответил на все вопросы предельно кратко: между землей и небом война. Как сказал Тальков, погибший вслед за Виктором: Цоя убили черные, он был проводником Белых сил. О черных и белых, энергетических полях, зодиаках и родовых проклятиях толковала вся страна. Политические и религиозные категории перепутались. Ельцина считали бойцом Белых сил, как и Цоя.
