Отец ковырялся в гнилых бревнах, заливал ямки олифой и краской, страдал:
– За сто верст привезти гнилой дом. Очередная ловушка жизни. Да что говорить, вся жизнь в ловушках… брак, отцовство, профессия!..
Для Доцента – вот для кого находка серебряного мальчика-носильщика окажется ловушкой.
Он ведь был убежден, что серебряного мальчика подбросила Крёстная. А взята ею эта финтифлюшка из французского клада, и за нее Доцент взялся ставить нам дом, доплачивал своим дружкам, – даже Степку принял в бригаду, чтобы добраться до клада.
Для Капы и нас, погорельцев, серебряный мальчик с золотыми ножами был Божьим подарочком. Капа рассказала своим братьям и сестрам по тверской общине о Божьей посылке в немецком трофейном диване. Их наставник вспомнил случай с ангелом, посланным обойти некую страну. Однажды ангел в образе странника пришел в город и попросил пищи. Жители города отказали ему в гостеприимстве. В городе он увидел стену, готовую обрушиться, и поправил ее. Позже узнается, что стена принадлежала отроку-сироте и был клад для него под стеной. Его покойный отец был праведен, и Господь хотел, чтобы отрок достиг совершеннолетия и вынул оттуда сокровище.
Выходило из слов Капы, что ожидавший каждого из нас клад на небесах полон чудесными случаями, как полон ларец сокровищами. О таких случаях Капа рассказывала мне, засыпающей. Как сбрасывали Юрия Дмитриевича в тыл к немцам, – он прыгал последним и единственный уцелел, других расстреляли в воздухе. Он повис на дереве, а потом его спасли партизаны. В середине войны он попал в плен, умирал с голоду, и его спас негр-американец, делился порошками и шоколадом из своих запасов. После войны Юрий Дмитриевич вновь был спасен как Божий человек, его везли на работы в пустыню, он бежал с поезда в Уфе. Проводница пустила его в вагон, и он трое суток простоял за угольной печкой. В Москве и в Твери избежал облав, зимой шел в свою деревню, заблудился и замерзал, а когда мать и братья нашли его в бане, не признали – такой страшный. А теперь вот каким человеком стал, собирается читать в общине проповеди!..
НАЧАЛО ВИЛЛЫ «БОЛЬШОЙ ДУРАК»
Тем временем папа строился, и через год мы открыли сезон.
О, что это был за дом! Короба сделать забыли, и косой дождь поливал изнутри наши стены. Стены пропитывались водой, а мы с мамой пропитывались чувством ненависти к дому. Неправильно был зашит фронтон, криво были вставлены рамы – между ними и стенами была щель. Из дощатых небес шел дождик – лето выдалось мокрое. Половину посуды выставили под капель.
