Когда подле барной стойки завязывается драка, она продолжает петь. Пьяный мужчина в костюме пытается пробиться к здоровяку в два раза крупнее его, который смеется, уперев руки в бока, словно подначивая второго, чтобы тот ударил его. Не в состоянии дотянуться до здоровяка, мужчина в костюме швыряет в него бутылкой, которая попадает в кого-то, но не в избранную им мишень, и вскоре с десяток посетителей уже раздают друг другу пинки и тумаки или пытаются предотвратить разрастание драки. Двоих вышибал с накачанными телами, состоящими из переплетенных мышц, недостаточно, чтобы сдержать толпу, и сквозь все это она продолжает петь с закрытыми глазами. Она не открывает глаз, несмотря на то, что толпа проталкивается к сцене. Весь мир вокруг нее мог бы взлететь на воздух – а она продолжала бы петь.
Ты подходишь ближе, и кажется, что ты здесь единственный человек, который слушает, она поет тебе одному. Она открывает глаза, видит тебя, улыбается, снова закрывает их, и теперь она не только голос, она – лицо, но пока еще не имя.
– Здравствуй, – сказала она, протягивая руку. – Я – Кэри Вейс.
Она пришла посидеть со мной между сетами, как будто мы заранее договорились встретиться.
– Здравствуй, – сказал я, и мы пожали друг другу руки. – Я – Эрик, но меня едва не назвали Кэри… знаешь, как Кэри Гранта.
– Надо же, и мое пишется так же, с одним «р».
– А ты знаешь, что настоящая фамилия Гарри Гудини была Вейс?
– Да? Я не знала.
– Эрик Вейс, – повторяю я. – Меня назвали в честь него.
– Ты что, фокусник?
– Да не совсем.
– Иллюзионист?
– Нет, – сказал я. – Писатель.
– А что ты пишешь?
– Книжки.
– Я имею в виду, какого рода книжки?
– На самом деле, пока только одну.
– О чем она?
– Мужчина постоянно слышит одну песню, а потом встречает женщину, которая ее поет. Я пишу о таких вещах.
Когда настало время начинать следующий сет, она сказала:
– Кажется, я не смогу это сделать.
– Сделать что?
– Выйти на сцену и запеть.
– Почему не сможешь?
– Меня мутит, – призналась она. – Так каждый раз случается. Я держу для себя ведерко за сценой.
– Но ты же прекрасно поешь.
– Мне следовало стать ветеринаром, – сказала она. – В следующей жизни я хочу вернуться сюда ветеринаром.
– Ты не любишь петь?
– Я обожаю петь, – возразила она. – Это происходит, когда я не пою – когда я только что закончила песню, особенно такую песню, которую спела по-настоящему здорово. Я слышу эхо собственного голоса, и мне это нравится, и я думаю: это была
