— Я ничего не сделал. Я смотрел из окна. Я просто…
— Оцепенел…
— Да. Я думал, русские — добрые люди. И вдруг такое. Я захотел уехать. А потом встретил тех людей и пошел с ними в лес. Вот так было.
Мне даже сказать на это было нечего. Я не могла убедить его, что в России любят животных, потому что и сама не верила в это. Когда я выводила какую-нибудь из собак, на меня выливалось столько людской ненависти, что в первые дни я возвращалась в слезах. А потом привыкла.
Пол вдруг счастливо вздохнул:
— Мы поедем в Англию. Я покажу тебе Гастингс. Я там родился. Это очень древнее место. Там были битвы с Вильгельмом… В Лондоне тогда жили хитрые люди. Они открыли ему ворота и сохранили свое богатство. И Вильгельм сделал Лондон самым главным на острове.
— И я это увижу?
— Да, — он разулыбался и поцеловал мои волосы. — Я буду показывать тебе.
— Не будет этого, Пол…
Он всполошился:
— Как не будет?! А море? Лодка? Ты не хочешь ехать со мной?
— Хочу. Но это уж слишком… фантастично. Такое не сбывается.
— Но твой муж уехал в Париж, — безжалостно напомнил он.
— Тем более. В одной семье такой номер дважды не проходит.
Пол настороженно сказал:
— Я не понял эти слова.
— Ну и хорошо, — я села и погладила его забинтованную ногу. — Не разбередили?
— Что?
— Не… Ой, Пол, как же нам трудно разговаривать! Нога не болит?
— Ты уже спрашивала, — бесстрастно напомнил он.
— Если б ты все понимал, я спросила бы по-другому.
Не прикасаясь ко мне, Пол сел рядом и, опустив седую голову, спросил:
— Ты устала?
— Нет, Пол! Что ты…
— Хочешь, я буду учить тебя своему языку? Я — хороший учитель.
— Уверена, что хороший!
— Правда?
Почему-то он все время подозревал меня в желании льстить ему. Я побожилась, хотя не видела в этом необходимости. Но Пол продолжал допытываться:
— Почему?
— Ой, Пол! Я не знаю — почему. Просто я так чувствую. Разве можно объяснить, почему я сразу почувствовала, что ты — хороший человек?
— Нельзя, — без ложной скромности согласился Пол и успокоился.
До центра, где жили мои родители, мы добирались на трамвае, состоявшем из двух сцепленных вагонов. Я затащила Пола во второй, надеясь, что в нем окажется мало народа и можно будет украдкой целоваться. Это желание не покидало меня ни на минуту, оно стало просто навязчивой идеей.
Но стоило нам сесть, как Пол тут же отвлекся, потому что в середине вагона, занимая сразу два сиденья, сидел мужичок забулдыжного вида и играл на гармошке. Перед ним лежала засаленная клетчатая кепка, пока совершенно пустая. Пол повернулся к нему, облокотившись о спинку сиденья и выставив в проход свои роскошные туфли.
