Кроме того, создавалось впечатление, что недостающая часть койки была не отпилена и не отломана, а как бы отъедена, ну, скажем, личинкой насекомого - на эту мысль Василия натолкнули желобки и ямки, какие остаются обычно в бревнах после жучка-древоточца. Точно такая же резьба по металлу обнаружилась и на одной из уцелевших ножек. Иными словами, койку пробовали глодать и с этой стороны...
- Ни фи-га себе!.. - сказал Ромка в соседней комнате, и Василий встревоженно поднял голову. Судя по тону высказывания, ничего страшного за стеной найдено не было, но лучше бы, конечно, по комнатам не разбредаться...
- Ну что там еще? - недовольно спросил Василий.
Ромка появился в проеме, и в руках у него была... Василий моргнул и поднялся. Книга. Серый увесистый томик с золотым тиснением.
- Вот... - растерянно пояснил Ромка. - Валялась...
Василий взял книгу и тупо уставился на обложку. Лев Толстой. "Анна Каренина". Осмотрев и ощупав переплет, невольно покосился на вывихнутую койку. Та же история... Такое ощущение, что томик выпустили с чудовищным браком: крышка - пропеллером, корешок - вогнутый, даже толщина вверху и внизу - разная.
- Внутри... - почему-то шепотом подсказал Ромка.
Василий раскрыл томик на середине и вновь моргнул. Сначала показалось: что-то со зрением. Внезапная близорукость или что-нибудь еще в этом роде... Ни одной строчки прочесть было невозможно - буквы расплывались, как на промокашке, крохотными серыми пятнышками. В состоянии, близком к панике, Василий полез в начало книги. На первой странице значилось: "Глава 1. Все счастливые семьи счастливы одинаково. Все несчастные семьи несчастны по-разному. Все смешалось в доме Облонских. Стива проснулся..." Далее буквы теряли очертания, и строки шли бессмысленными полосками до конца страницы.
Василий принялся лихорадочно листать. Бумага была рыхлая и толстая, как блин, - увесистый томик состоял из каких-нибудь полусотни страниц. И на каждой - одно и то же... Лишь однажды серые пятнышки обрели очертания и сложились в ясную, вполне определенную фразу: "У Вронского была красная шея..."
- Ты что-нибудь понимаешь? - в недоумении спросил Василий - и вдруг умолк.
"Туп... туп... туп..." - негромко, но явственно отдавалось по гулким темным комнатам. Кто-то опять шел босиком - только походка на этот раз была другая: нетвердая, вроде бы даже пьяная...
Василий без стука положил книгу на пол и взялся за кобуру. Плохо, что этаж был сквозным, - шаги доносились как бы из трех проемов сразу.
