В первые дни своего возвращения Пряник, будто заключенный в огромный мыльный пузырь, бродил по пыльным улицам Кламата. Казалось, он потерял интерес ко всему, даже рулетка перестала его волновать. Первое письмо от Пьера он получил спустя четыре или пять дней после возвращения. Письмо не содержало в себе ничего особенного – в нем Пьер рассказывал о том, как невыносимо медленно тянутся для него катарские будни, как осточертело преподавание в школе, общество жестоких подростков. Он жаловался на скудный оклад и условия труда. Лишь в самом конце письма Пьер аккуратно вывел несколько обнадеживающих строчек на французском, которые заставили Пряника улыбнуться и в очередной раз достать из портмоне измятую фотокарточку, сделанную случайным фотографом в «Гранд Катаре». На фото они были запечатлены сидящими за столиком ресторана гостиницы: Пряник, как обычно, демонстрировал в объектив фотоаппарата свою ослепительную улыбку, немного смущенный Пьер застенчиво улыбался, косясь на своего спутника.
Пряник не замедлил с ответом: спустя сутки он вложил в конверт тираду, на сочинение которой ушла вся ночь, и отправил ее заказным письмом в Катар. Трудно было найти себе развлечение в скучные августовские деньки. Пряник посетил несколько художественных выставок свое давнего знакомого Фарлея Томпсона, с которым они когда-то сидели за одной партой в школе, и наконец-то сводил свою двоюродную сестренку Люси, которой недавно стукнуло семнадцать, в мюзик-холл на выступление знаменитого Бокова. С Люси они не виделись много лет, но она совсем не изменилась с того времени, когда он видел ее в последний раз: такая же озорная, такая же жизнерадостная, как и прежде. Жизнь била из нее неутомимым потоком. Сидя после представления за столиком пляжного «Англетера» и потягивая первую в жизни «маргариту», она поведала Прянику, что состоит в любовной связи с одним успешным южным кинопродюсером и в скором времени рассчитывает получить роль в его новой работе. «Кинофильм будет называться «Ночь нежна», он по книге, автор, кажется, Фицджеральд…» – с трепетом выдохнула сестренка. Пряник поинтересовался, известна ли ей уже предстоящая роль, но Люси отрицательно покачала головой – для нее это не важно, она с радостью возьмется за любую.
Во второй половине августа Пряник получил еще одно письмо от Пьера, совсем небольшое и сдержанное. Чувствовалось, что возникли проблемы, о которых Пьеру не хотелось распространяться. Расстроенный Пряник в тот же вечер нацарапал такой же лаконичный и сдержанный ответ и отправил обычным письмом на следующее утро. Неделю он пил, не просыхая. К нему вернулось состояние «мыльного пузыря», раздражительность и апатия. Пряник резко отказался от алкоголя, но тревожное состояние не спешило проходить. «Значит, проблема гораздо глубже, чем я предполагал», – решил Пряник. Недолго думая, он записался на прием к доктору Уотерпруфу, психотерапевту, который специализировался на тревожных расстройствах и прочих неврозах.
