– Я подумаю об этом, когда буду гулять с Топпером и Зевсом, – пообещала Лидия.
В обеденный перерыв Хэнк и Джулия пошли пить кофе. А Лидия и Эстер уселись во дворе на скамейке.
– Куриный салат с пастой, – объявила Эстер, передавая ей контейнер. – Сегодня я пустилась в авантюры. Но на самом деле, просто рис кончился.
– Когда я была моложе, относилась к собакам совершенно спокойно, – призналась Лидия.
– Собака счастлива, когда счастлива ты, – пояснила Эстер. – Со временем это начинаешь ценить.
– В детстве у меня была няня, которая привела с собой собаку. Она жила в доме, то есть няня, ну и собака, конечно. Помню, как ужасно я обращалась с несчастным животным. Это был пудель. Очень нервный маленький карликовый пудель. Однажды я высунула его из окна и угрожала сбросить вниз с очень большой высоты.
– Кого ты ненавидела: песика или няню? – осведомилась Эстер.
– Я не собиралась так поступать. И никогда бы не сделала. Но я постоянно выкидывала всякие штуки, чтобы в детскую пришел папа. Я отвратительно вела себя со всеми нянями после ухода мамы. Вообразила, что все они стараются занять ее место, и не собиралась этого допускать. Мне было шесть, когда она сбежала с другим мужчиной. Тогда я вбила себе в голову, что если действительно люблю маму, значит, наберусь храбрости вести себя так плохо, что ей просто придется вернуться. И я буду виновата, если этого не произойдет, потому что оказалась трусихой. Логика шестилетней девочки…
– А ты видела ее? После побега?
Залаяла какая-то собака, ей ответили другие, и Лидия переждала шум, как пережидаешь стук колес поезда.
– Да, по уик-эндам. Жалкое зрелище! Она каждый раз плакала, когда видела меня и брата, и плакала, когда мы уезжали, а меня грызла совесть. Иногда я думала, чтобы лучше она умерла, чем убежала.
– И тогда ты чувствовала себя еще более виноватой?
– И тогда, и сейчас, – вздохнула Лидия.
– Видишь ли, – сказала Эстер, показывая на Руфуса, покаянно опустившего голову и хвост, – когда дело доходит до собак, только один из вас мучается угрызениями совести, и это твой четвероногий друг.
– Эй! – окликнула Лидия. – Руфус, что ты наделал?
Этого она так и не узнала, пока не села в машину, чтобы ехать домой. Оказалось, что спаниель сгрыз шов на чехле пассажирского сиденья и набивка вылезла.
– Ах ты, скверный пес, – пожурила она его, но Руфус уже успел приободриться и принял невинный вид.
Поплавав в бассейне, Лидия долго отмокала в ванне и пыталась читать купленную в аптеке книгу, но не дойдя до конца первой главы, сдалась. Встала, вытерлась и надела халат. В спальне на полке было еще несколько книг, которые она хотела перечитать. Взять хотя бы монографии об исламском искусстве, которые штудировала, когда встречалась с арт-дилером, специализировавшимся в этой области. Познакомившись с доктором, она накупила книг по анатомии. Во время последней встречи Лоуренс подарил ей несколько романов: большие толстые тома, написанные много лет назад. Он так верил в нее и считал, что она способна их усвоить. Ей хотелось, чтобы он оказался прав. Но никак не могла решиться и начать. А потом переехала из своего первого дома в Северной Каролине, и одна из коробок потерялась в дороге. Впрочем, чтение ради чьего-то удовольствия было не в ее характере. И сейчас она не собиралась идти в библиотеку и брать толстенное руководство по страховому делу.
