— И надрезов не видно...
— Заряжайте, я выстрелю! Поглядим, что будет! — сказал Иуана, дотоле молчавший.
— Твой отец не попал, а если и сын не попадет, срам падет на всю семью, — пошутили присутствующие.
Хабыдж быстро зарядил ружье и почтительно подал его Иуане. Тот стал пристраиваться к перилам балкона.
Внезапно к нему подошел Отар.
— Вот куда стреляй! — и Отар показал пальцем на человека, работавшего на склоне горы.
Иуана удивленно поднял глаза на Отара.
— Что ты, Отар! В своем ли уме? Стрелять по человеку, как по мишени?
Но Казылбеку пришлась по душе затея Отара, и он поддержал его. Куациа промолчал. Ему было решительно все равно, куда и в кого стрелять.
— Туда пуля не достигнет, — вмешался Хабыдж, его охватила дрожь, он едва мог скрыть свое страстное желание, чтобы Иуана выстрелил в человека на горе.
— Как же не достигнет? — возразил Иуана и, прицелившись, выстрелил в белый камень, по которому промазал его отец. Камень разлетелся вдребезги.
— Заряжай снова! — воскликнул Иуана, входя в азарт, и протянул ружье Хабыджу.
— Нет, сейчас моя очередь! — сухо сказал Отар и, взяв ружье у Хабыджа, вплотную подошел к перилам балкона.
Он целился долго.
Из кухни выбежал Джанхват.
— Не стреляйте! Там Джат! — закричал он.
Но выстрел грянул. Мотыга выпала из рук Джата, и тело его покатилось вниз по откосу.
— А-а-аааа! Джат! Джат! Погубили они тебя! — колотя себя в грудь, вскричал Джанхват. Как помешанный, опрометью он бросился к калитке.
Хабыдж, Отар и Казылбек громко захохотали. Глядя на них, захихикал и Куациа. Только Иуана не смеялся. Схватившись за голову, он застонал:
— Я говорил — не надо, не надо стрелять...
Но на него никто не обратил внимания.
1 Пацха — хижина-плетенка.
2 Бедняки, стремясь, найти себе поддержку и защиту у князя, дворянина, подчас у богатого крестьянина или просто для того, чтобы оградить себя от налётов и открытого грабежа, приглашали их к себе в дом, угощали последними крохами, подносили подарки — это и называлось «породниться». К такому виду родства относится и так называемое «молочное братство»: князья и дворяне часто отдавали крестьянам на воспитание своих детей в младенческом возрасте. Патриархальный характер этих обычаев служил прикрытием жестокой эксплуатации крестьянства.
3 То есть был верен своему слову.
4 Согласно обычаю, жене не положено было оплакивать умершего мужа, равно как и мужу свою покойную жену.
5 Название старинного кремневого ружья.
Перевел Ю. Юзовский.
