Вечером, когда Ладж доил коров, а Гуагуа отгоняла телят, чтобы не мешали, Ладж рассказал девушке о своей сегодняшней встрече с Мадж-ипа-Лапагу. Услыхав, что Ладж собирается уходить от них, девушка вспыхнула. В сердцах она нагрубила ему.
Но Ладж не обиделся. Спокойно он стал объяснять ей, что перед ним открывается единственная надежда завести свой собственный очаг. Это было убедительно. Гуагуа почти согласилась с ним. Под конец она даже повеселела.
На следующее утро Патуху, как всегда, вышел на балкон, где спал Ладж, и бесцеремонно растолкал его.
— Эй, ты, балда! Вставай! За работу!
Ладж, натягивая свои лохмотья, бормотал:
— Ладно, пусть будет, что будет! Последний день работаю здесь.
Взяв подойник, он пошел в стойло доить коров. Послышались удары молота, но этот призыв не оказал на Ладжа прежнего действия. Конечно, неплохо научиться кузнечному ремеслу. Ладж мечтал стать мастером — делать хорошенькие ножики, цалды *, топоры, тохи **. Чего же лучше! Да беда в том, что Патуху не учил его этому. Видно, и не собирался учить. День-деньской он талдычил одно и тоже: «Куда я бью, туда и ты бей, куда я попадаю, туда и ты попадай!» Надоело это Ладжу досмерти. Больше года Ладж бил туда, куда бил Патуху, а что толку? Самостоятельно Ладж не сумел бы сделать даже плохого шила. Патуху прятал от ученика свои «секреты», приговаривая: «Э, далеко тебе до этого, паренек!» Да и времени для учения не оставалось — Патуху взвалил на Ладжа и домашние и полевые работы: он и пахал, и тохал, и заготовлял древесный уголь для кузни. Вознаграждения за эти труды Ладж не получал: считалось, что он отрабатывает за ученье.
Подоив коров, Ладж пошел в кузницу. На пороге он остановился и прислонился к косяку.
— Приковали тебя, что ли? — крикнул Патуху сердито, сгребая на железный лист горячие угли.
Ладж не двинулся с места.
— Хо! — удивился Патуху. — Ах ты проклятый! На, держи молоток.
— Не возьму я больше молотка! — решительно сказал Ладж.
Словно тяжелый груз свалился с его плеч.
Патуху онемел от удивления, зрачки его глубоко сидящих глаз посветлели.
Бывало Ладж пугался бешеных глаз хозяина, но сейчас он не дрогнул.
— Не хочу, — повторил он. — Ухожу.
— Ты что, свихнулся? — закричал Патуху, задыхаясь. — Сглазили тебя, что ли? Дурья твоя голова! Живо принимайся за paботу, а то как хвачу раскаленным железом!
— Силой не заставишь. Не дамся. Прощай!
— Да куда ты пойдешь, чтоб мертвецы тебя задушили! Кому ты нужен, несчастный? Кто станет кормить тaкoго лодыря? Пойди, пойди, попробуй поработай! А когда надорвешься, будешь жрать холодную кукурузу, тогда вспомнишь мой гостеприимный дом. Но будет поздно.
