Между тем Качбей подошел к воротам Мысы и остановился.
— О, Мыса! — крикнул он.
— Хай! — вскричал тот и поднялся, прервав свой завтрак.
Мыса был здоровенный детина. Густая, черная борода щетинистым ежом сидела у него на подбородке.
— Это ты, Качбей! Откуда так рано? Иди сюда, будем есть, приглашал он гостя.
— Нет. Да множится твой хлеб и соль! Ищу своих буйволов.
Не видел ли ты их?
— Нет, не видел.
— Хай, чтобы собаки их съели! Ночью не пришли домой.
Он врал. Перед уходом его из дому животные мирно лежали во дворе под деревом.
— Хотел сегодня начать пахать, а их нету,— продолжал Качбей. — Ты, Мыса, начал уже пахать?
— Нет еще.
— Тогда нас с тобой опередил Хабжкут. Под боком у меня, с западной стороны, есть у него небольшой кусок земли, вот он сегодня на нем работает. Уже сжигал папоротник.
— Ну, не может быть!
— Что ты так удивился?
— Ведь это моя земля!
— Как твоя? Это земля Хабжкута.
— Как его? Там жил мой дед Тлабган.
— Вот как! Я этого не знал. Как же так он это допускает? Ведь вы же родственники, хотя от разных линий. А он вспахивает очаг чужого деда! Это и мертвым не понравится, — добавил он лукаво.
Упоминание покойника еще сильнее задело Мысу.
— Если бы это сделал чужой — другое дело, но когда это делает твой же брат, что на это скажешь? А?
— Если на тебя он не посмотрел, то хоть подумал бы о твоем деде, джанат ему, о Тлабгане. Ну, да будет тебе добро! Я спешу, — попрощался Качбей.
Долго стоял Мыса и думал о поступках Хабжкута. Потом, шлепая по грязи, пробежал три километра. Приближаясь к спорному участку, он замедлил шаги, затем остановился у края леса и выглянул из-за деревьев: Хабжкут проворно, да еще и посвистывая, обрубал обожженный молодняк ольхи. Мыса побагровел, нервно покрутил усы и вышел.
Увлеченный работой Хабжкут не заметил его.
Мыса откашлялся и плюнул.
Хабжкут оглянулся. Мыса сердито плюнул второй раз. Усы его, словно бычьи рога, угрожающе торчали по сторонам и нервно шевелились.
— Добро пожаловать, Мыса! Что ты не поздоровался? Где был?
— Где был, спрашиваешь ? Так пришел. Лошадей искал.
Хабжкут еще раз взглянул на Мысу.
— Здоров ли ты? Синий какой-то.
— Я-то здоров, а вот ты, кажется, нездоров! — выпалил Мыса.
Хабжкут вытаращил на него глаза.
— Что с тобой? Я тебя спрашиваю по-человечески, а ты как отвечаешь? Не левой ли ногой ты переступил сегодня порог своей пацхи?
— Левой или правой — не в этом дело. Зачем ты спалил папоротник?
— Что, тебе жалко, или ты хотел скосить его? Чего на свете больше, если не папоротника! Иди коси его на моей ниве, сколько угодно. Даже спасибо скажу. Да и зачем тебе тащиться за папоротником сюда за три версты, когда у самого у тебя этого добра много.
