Флинт. Рискнули ли бы вы такими большими деньгами ради предприятия мистера Фолкнера, если бы считали, что оно обречено и надежды нет?
Уитфилд. Нет конечно. Это было бы сложно сделать, но я не сомневаюсь, что с моей деловой проницательностью смог бы предотвратить его крах — если бы Фолкнер был жив.
Флинт. Значит, причиной самоубийства не могло стать состояние его бизнеса?
Уитфилд. У него были все причины жить.
Флинт. А теперь, мистер Уитфилд, скажите, пожалуйста, был ли мистер Фолкнер счастлив в семейной жизни с вашей дочерью?
Уитфилд. Мистер Флинт, я хочу сказать, что всегда считал дом и семью самым главным в нашей жизни. Так что вы можете представить, как важно было для меня семейное счастье дочери — и она была абсолютно счастлива с мистером Фолкнером.
Флинт. Мистер Уитфилд, а что думали о мистере Фолкнере вы?
Уитфилд. Могу только сказать, что я не одобрял многие из его качеств. Мы были настолько разными, насколько могут быть разными два человека; я ставлю долг превыше всего; Бьорн Фолкнер ставил превыше всего только собственное удовольствие.
Флинт. Как вы полагаете, мистер Уитфилд, мог ли мистер Фолкнер покончить с собой?
Уитфилд. Полагаю, это абсолютно невозможно.
Флинт. Спасибо, мистер Уитфилд. У меня все.
Стивенс. Мистер Уитфилд, вы хорошо относились к своему зятю?
Уитфилд. Да.
Стивенс. И у вас никогда не случалось ссор, не бывало такого, чтобы он выводил вас из себя?
Уитфилд (со снисходительной высокомерной улыбкой). Мистер Стивенс, меня невозможно вывести из себя.
Стивенс. Если я ничего не путаю, у вас с мистером Фолкнером произошло какое-то недоразумение, когда вы давали ему огромную ссуду. Это не потому, что вы отказывались дать деньги?
Уитфилд. Уверяю вас, это было чистое недоразумение. Должен заметить, мистер Фолкнер предпринял… не совсем этичную попытку ускорить процесс получения денег, в чем совершенно не было необходимости, ведь я и так с радостью дал их ему — ради дочери.
Стивенс. Вы говорили, что крах мистера Фолкнера принес и вам большие убытки?
Уитфилд. Да.
Стивенс. И ваше финансовое состояние в настоящее время не так хорошо, как раньше?
Уитфилд. Да.
Стивенс. Тогда как вы смогли позволить себе назначить вознаграждение в сто тысяч долларов за поимку и обличение Гатса Ригана?
Флинт. Я протестую! Какое это имеет отношение к делу?
Уитфилд. Ваша честь, я прошу позволить мне это объяснить.
Судья Хиф. Пожалуйста.
Уитфилд. Да, я назначал такое вознаграждение. Мной движило чувство гражданского долга. Джентльмен, известный под именем Гатс Риган, — печально известный преступник. Я счел, что можно заплатить за то, чтобы его арестовали и судили. Но я согласен с мистером Флинтом, что это не имеет отношения к делу.
