Таким образом, именно Константин предложил внести в проект решения ключевое слово, которое должно было урегулировать — по крайней мере на время — вопрос об Арии и его учении. Этим словом стало homoousios, или «единосущный», чтобы описать соотношение между Сыном и Отцом. Его включение в проект было почти равносильно осуждению арианства, и это является ярким свидетельством силы убеждения, которой обладал император — и как можно подозревать, что не без запугивания, — с помощью чего он добился принятия своего предложения. Таким образом, собор вынес следующий вердикт: Арий и его сторонники подвергаются формальному осуждению, их сочинения предаются анафеме и подлежат сожжению.
Император рассчитывал на широкое представительство церквей Запада на Никейском соборе, однако его постигло разочарование. Если с Востока прибыло 300 или даже более епископов, то Запад прислал только пятерых плюс двух священников, командированных папой Сильвестром из Рима скорее просто для наблюдения, нежели для чего-либо еще. Причины такого решения папы ясны — вероятно, он полагал, что, предприняв такую поездку, унизит себя и свой сан. С другой стороны, западным церковникам не было присуще то жадное интеллектуальное любопытство, которым отличались их восточные собратья. Латинский язык, сменивший греческий как общий язык римской церкви за столетие до того, еще не выработал технических терминов, необходимых для передачи тонких оттенков мысли, которыми так наслаждались православные теологи. Несмотря на все это, Сильвестр допустил серьезную ошибку. Его присутствие на соборе неизмеримо повысило бы его престиж. Претензии на главенство над всей церковью, несомненно, требовали присутствия при выработке никейского Символа веры — первого официального документа церкви по вопросам веры, доработанная версия которого и сегодня регулярно звучит во время католического и англиканского причастия.
А что же сам Арий? Его изгнали в Иллирик — римскую провинцию, тянувшуюся вдоль побережья Далмации, — и запретили возвращаться в Александрию. Однако вскоре он объявился в Никомедии, где не давал покоя властям в течение последующих десяти лет. По крайней мере в 336 году Константину пришлось вызвать его в Константинополь для дальнейшего расследования его религиозных взглядов. Именно во время этого последнего расследования «Арий, расхрабрившийся под защитой своих приверженцев, много суесловив, идет он в отхожее место для удовлетворения естественной нужды и внезапно, по Писанию, «и когда низринулся, расселось чрево его, и выпали все внутренности его» (Деян 1:18), немедленно упав, испускает дух, лишается вдруг и того и другого, и общения с церковью и жизни».
